Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

Отношения Родольфо с Маурицио были тяжелыми и скрытыми от посторонних, ревность отца создавала напряжение. Родольфо до ужаса боялся, что Маурицио похитят, и приказывал Франко сопровождать Маурицио на машине даже на велосипедную прогулку. По выходным и праздникам отец с сыном уезжали в поместье, которое Родольфо скупил по частям в Санкт-Морице. На протяжении нескольких лет Родольфо вкладывал свою долю уверенно растущей прибыли компании в покупку земли на холмах Сувретты, одной из самых эксклюзивных частей Санкт-Морица, пока не собрал свою уютную территорию почти в две сотни квадратных метров. В этих местах держали загородные дома Джанни Агнелли, председатель автопроизводителя «Фиат», дирижер Герберт фон Караян и Ага-хан Карим-Шах; рассказывают даже, что Агнелли не раз пытался выкупить у Гуччи их территорию. Родольфо назвал первый шале, построенный им на Сувретте, Chesa Murézzan, то есть «дом Маурицио» на местном швейцарском диалекте. Он лично выбирал и перевозил плиты светлых, с персиковым оттенком, плит из близлежащей долины, чтобы возвести внешние стены. Под самым карнизом он расположил герб семьи и королевскую лилию, символ Флоренции. Родольфо и Мурицио наведывались в Chesa Murézzan, пока несколько лет спустя не был построен второй дом, Chesa D’Ancora. Этот дом располагался выше на склоне, и из его окон открывался вид на живописные долины Энгадина; украшен он был деревянными балконами и деревянными же выступающими балками. Тогда Chesa Murézzan стал домом для прислуги, а гостиную превратили в огромный кинозал для любимых фильмов Родольфо. При этом Родольфо заглядывался на шале по соседству: очаровательный деревянный домик со ставнями, вручную расписанными цветами в старинном стиле, и очаровательным газоном с голубыми цветами. Это шале называлось L’Oiseau Bleu[16], построено оно было в 1926 году, и в нем обитала пожилая женщина, которая за несколько лет продала Гуччи землю в Санкт-Морице. Родольфо постепенно сдружился с этой женщиной, заходя к ней на чай и бесконечные полуденные беседы. Он видел в L’Oiseau Bleu то самое место, где ему хотелось провести старость.

Стараясь научить Маурицио ценить деньги, Родольфо ограничивал его в средствах и давал очень небольшие суммы на карманные расходы. Когда Маурицио повзрослел и научился водить машину, отец купил ему горчично-желтую «Джулию», популярную модель «Альфа-Ромео». Это была надежная и престижная машина, и она у итальянцев много лет ассоциировалась с национальной полицией, которая заказывала «Джулии» для своих патрулей, – но Маурицио мечтал о «Феррари». Кроме того, Родольфо установил сыну строгие правила: в школьные годы по будним дням Маурицио должен был возвращаться домой задолго до полуночи. Авторитарный и даже невротический характер отца давил на Маурицио, он ненавидел просить у него даже о мелочах. Его лучшим другом и товарищем стал человек на двенадцать лет старше него – Луиджи Пировано, которого Родольфо в 1965 году нанял водителем для деловых поездок. Маурицио было тогда всего семнадцать. Когда у него заканчивались карманные деньги, Луиджи одалживал ему, сколько было нужно, а также оплачивал его штрафы за парковку и давал машину для свиданий с девушками – и все это улаживал с Родольфо.

Родольфо переживал за Маурицио, который получал свою ученую степень по юриспруденции в Католическом университете Милана: ему казалось, что сын слишком наивен и доверчив. Однажды он позвал, чтобы по-отечески с ним побеседовать.

– Никогда не забывай, Маурицио. Ты – Гуччи. Ты не такой, как все. Множество женщин захотят прибрать тебя к рукам – тебя и твое состояние. Будь осторожен, ведь кругом полно женщин, которые занимаются тем, что ловят в свои сети молодых людей вроде тебя.

Летом, пока ровесники Маурицио отдыхали на итальянских пляжах, Родольфо отправлял его в Нью-Йорк помогать дяде Альдо, который занимался американским отделением компании «Гуччи». Маурицио никогда не давал отцу поводов волноваться – до того самого вечера на Виа дель Джардини.

Поначалу Маурицио не решался рассказать Родольфо о Патриции. Каждый день, как и раньше, отец и сын ужинали вместе. Чувствуя нетерпение сына, Родольфо неизбежно переставал спешить, затягивая ужин как можно дольше, пока Маурицио изнемогал от волнения. Как только Родольфо заканчивал есть, Маурицио с извинениями срывался из-за стола и убегал на свидание с Патрицией, которую один его друг называл «карманной Венерой».

– Куда ты? – окликал его Родольфо.

– Гулять с друзьями, – неопределенно отзывался Маурицио.