Дом яростных крыльев (ЛП)

Я рада, что мы направляемся в сторону ручья, но чего бы я только не отдала за то, чтобы поспать на перине.

— Эй, Морргот, ты вроде говорил, что солнце уже печёт.

Ропот припускает рысью, отчего у меня начинают звенеть нижние конечности.

— Не могли бы мы остановиться где-нибудь в тени и вздремнуть? А ещё лучше в каком-нибудь трактире, где сдают комнаты.

«Мы отдохнём».

— В трактире?

Я мысленно прошу его ответить мне «да», но заставить Морргота сказать или сделать что-либо — это всё равно, что заставить эльфа вернуть украденный медяк.

Но поскольку я отчаянный оптимист, я решаю, что его молчание означает — «очень вероятно». И затем, пока моё тело качается из стороны в сторону, точно густой тропический лес, я начинаю мечтать о таверне, и готова поклясться, что уже чувствую запах кипящего масла, на котором жарятся яйца, и вкус сладких булочек, которые подрумяниваются в печи где-то неподалеку.

Пожалуйста, пусть это будет не плод моего изголодавшегося воображения.

Несмотря на то, что запах выпечки и яиц сохраняется, я понимаю, что всё это только в моём воображении. Мы проезжаем сквозь пышные рощи, окутанные туманом, и не встречаем ни души в течение многих километров. В отличие от восточных земель, завеса облаков не смягчает жару, из-за которой я чувствую себя так, словно мои рот и нос зажаты влажной тряпкой.

Поскольку я пропитана потом и туманом, моё солнечное настроение начинает сереть.

— Ты сказал, что утром мы доберёмся до ручья, утро давно прошло.

«Я сказал, что мы доберёмся до Тареспагии».

— А что насчёт ручья?

«Отдыхай, Фэллон. Мы почти на месте».

— Отдыхай? Где?

«Там, где сидишь».

Так я прощаюсь с мечтами о тавернах и кроватях. И хотя он всё также приносит мне ягоды, они едва ли утоляют голод, но я не жалуюсь. У меня не осталось на это энергии, и вскоре я начинаю дремать. А когда просыпаюсь…

Может быть, я всё ещё сплю?

ГЛАВА 51

Громкий плеск воды.

Я чувствую влагу на носу.

И солнечный свет, божественный, яркий солнечный свет.

Морргот привёл меня на место.

Не то, чтобы я в нём сомневалась, но… Нет, я очень сильно в этом сомневалась.

Он был таким мрачным с тех пор, как мы оставили небесный город, и я решила, что он попытается украсть немного моего счастья, чтобы уравнять наши позиции на игровом поле.

Ручей, который он обещал — гораздо больше, чем ручей. Это оазис с водопадом. Здесь нет бледного песка, омываемого кристально-чистой водой, и всё же никогда за всю свою жизнь я не видела более идиллического места. Округлые валуны затенены более высокими валунами, а гигантские пальмы окружают мелкий пруд, который сверкает в лучах яркого солнца.

Не дожидаясь, пока Ропот остановится, я спешиваюсь. Я просто спрыгиваю из седла и, шатаясь, иду в сторону оазиса, где падаю на колени, точно это алтарь, а я — глубоко верующий человек. Я набираю в ладони воды и брызгаю ею на лицо, после чего начинаю пить до тех пор, пока не перестаю слышать, как вода падает в мой пустой желудок. Пока сильный голод не отступает, а голова не проясняется.

Напившись, я встаю, сбрасываю на землю сумку и сапоги, после чего захожу в пруд, полностью одетая, и сажусь на корточки, чтобы погрузиться в него всем телом. Не разгибая коленей, я расстегиваю рубашку, после чего стягиваю её через голову и начинаю тереть ткань между своими больными ладонями. Положив её сушиться на горячий камень, я развязываю крепкий узел на своём корсете. Когда он ослабевает, моя грудная клетка раскрывается, точно зонтик, а кости занимают всё то пространство, которое у них украли.

Я беспокоюсь о том, что не смогу вернуть их на место. Но ведь я надела на себя этот капкан для груди лишь для того, чтобы сойти за мужчину во время недолгой поездки по Раксу. Пока мы не доедем до цивилизации, у меня нет нужды обманывать кого бы то ни было.

Морргот наблюдает за мной с самой высокой скалы, где он стоит на страже, точно караульный.

Я вся излучаю блаженство, выражающееся в форме улыбки, которая затем трансформируется в удовлетворённый вздох, когда корсет плюхается в пруд.

— Я сейчас такая счастливая, что могла бы тебя расцеловать.

Морргот отворачивает голову, как будто это настолько нелепо, что он даже не может на меня смотреть.

Его отвращение только подогревает моё желание поглумиться над ним ещё больше. Особенно учитывая тот факт, что мне больше не с кем поговорить.

— У тебя когда-нибудь была подружка?

Его взгляд возвращается ко мне.

«У меня было много подруг».

— Это из-за твоего статуса, или под твоим грубоватым фасадом скрывается подлинное очарование?

Он так долго молчит, что я, похоже, сбила его с толку, либо задела за живое.

«Зачем королю очарование?»

Я не знаю, смеяться мне или хмуриться. Неужели он это серьёзно?

— Думаю, ты прав, хотя мне тебя и жаль.

«Почему тебе меня жаль?»