Дом Империал

На мне все еще была школьная форма и дурацкие туфельки, но всяко лучше чем босиком. Я отошла от стены, задрала юбку и заткнула ее за пояс. Будь я тут не одна, все бы полюбовались моими ногами в школьных колготках.

Как учили на многочисленных тренировках, я встала в позу расслабления и принялась глубоко дышать, успокаивая мысли. Исход схватки чаще всего понятен еще до первого удара. Потерял самообладание — проиграл схватку. Ты контролируешь эмоции, а не наоборот. Ты обладаешь властью над своими эмоциями.

Успокоительные мантры все повторялись и повторялись в голове. Я постепенно приходила в себя. В последнее время в жизни столько перемен, что я почти постоянно действовала и жила на автопилоте. Настало время взять эмоции и свое состояние под контроль.

Наконец, впервые, за многие дни, в голове наступила полнейшая тишина. Я еще раз оценила, под каким углом лучше нанести удар, разок глубоко вдохнула и, сосредоточив все силы, ударила по стеклянному квадратику. Раздался глухой стук, удар получился годный. По звуку всегда понятно правильно ли я ударила.

Стена сильно дрогнула, где-то скрипнуло, но ни одной трещинки. Я била еще и еще. Рано сдаваться. Но с каждым ударом мысли становились все мрачнее. Я злилась на все: на то, что заперта в темнице без двери; на то, что мама мертва; на то, что Дэниел клялся, что я могу на него рассчитывать, и оставил меня одну. Совсем нечестно.

Бах. Бах. Бах.

Я била и пинала стену. Чувствовала, что еще немного, и ноги подкосятся, но сдаваться — не про меня.

Бах. Бах. Бах.

Мышцы болели, глаза жгло, душа ныла. Глотку раздирали вопли, просясь наружу. И вот, когда уже сил не было сдерживать гнев, я перестала бить, обеими руками ударила стену и истошно заорала.

Лицо и тело горели, по щекам текли слезы, а я все орала. Соленые струйки начали с шипением испаряться с поверхности кожи.

Что за…?

И тут я заметила, что стекло под руками покраснело. Я убрала ладони, за ними потянулись две тонкие струйки.

Это еще что?

Как только я убрала руки, стекло опять стало прозрачным, поэтому я снова положила на него руки и высвободила еще больше ярости. Стекло опять покраснело, а когда я надавила на него, начало будто бы таять.

Да такого не может быть! Я плавила стекло, а если не ошибаюсь, это происходит при каких-то дико высоких температурах. Руки должны до кости обуглиться.

Мозг советовал остановиться и отойти назад, но боли не было, поэтому я продолжила давить на стекло, выпуская гнев. Вскоре стало ясно, почему удары и пинки были без толку: оно оказалось дюймов десять толщиной. Ни одному человеку не под силу такую толщину пробить. Даже моему герою Брюсу Ли.

А уж он-то и не на такое способен.

Я уже по локти была в плавящемся стекле, когда ладони резко оказались в пустоте. От неожиданности я чуть носом окно не клюнула. Огненные искорки стали понемногу пропадать в теле, поэтому я поспешила вытащить руки. Когда я отошла назад, на руках еще оставались струйки оплавленного стекла, но по мере остывания тела они вскоре отвалились.

Да, дырка получилась слишком узкая, не пролезть, зато может теперь преграда стала более хрупкой, и я таки смогу ее пробить. С последними горящими искорками из тела ушла и ярость. Мозг уже начал подыскивать подходящее объяснение происшедшему. Единственное, что пришло на ум — Дэниел. Это он мог превращаться в горящий шар. Видимо мне каким-то образом досталась часть его способностей.

Чем бы это ни было, благодаря этому у меня появился шанс сбежать.

Когда стекло снова остыло, я со всей силы ударила по нему ногой. На сей раз, стена дрогнула, стекло со звоном посыпалось наружу, в темноту. Ну вот, теперь другое дело. Осталось несколько острых осколочков по краям, но пофигу, я тут ни секунды больше не останусь.

Влезть на окно и протиснуться в дырку — оказалось задачкой не из легких. Но спасибо чертовому канату в спортзале за тренировку! С трудом втиснула туловище — снаружи тьма кромешная, ни единого звука. Не обращая внимания на порезы на ладонях, начала ползти. Не очень-то, знаете ли, приятно запихиваться в узкую щель, да еще и когда на другой стороне не видно не зги.

Но лучше уж темнота, чем подохнуть от голода в камере. Когда большая часть меня уже свисала наружу, осталось позволить гравитации сделать свою работу. Я выставила руки вперед, так что мне удалось кувыркнуться и смягчить падение. И вот я стою на земле с часто бьющимся сердцем и жду, когда глаза привыкнут к темноте. Риск риском, а тупо идти в такой темноте, как-то глупо, не?

Я ждала и ждала, но тьма и не думала рассеиваться. Провела рукой по почве — похоже на прессованную грязь, типа как пол в тюрьме. Не знаю, остались ли на ладонях следы, но когда я отряхнула руки, они были, вроде бы, пыльные.