Дом Иова. Пьесы для чтения

Николсен: Господин пастор! (Подбежав, помогает Пастору обрести равновесие).

Пастор: Жалкие, трусливые насекомые, которые собрались сегодня здесь, чтобы дождаться призрака нашего старого Дональда, потому что они боятся умереть, не встретив в жизни ни одного чуда, которое бы успокоило их сомнения и избавило бы от страхов!.. Вы надеетесь, что Бог помашет вам этим чудом, как машут у своих дверей зазывалы, давая вам знать, что они могут предложить вам хороший товар. Как будто творя чудеса, Бог покупает себе сторонников, словно какая-нибудь шлюха, которая ходит от одного клиента к другому, ожидая кто даст больше!.. (Качается).

Николсен (пытаясь удержать Пастора): Вы упадете, святой отец.

Пастор (качаясь): Нет, ты только посмотри!.. Они думают, что Бога можно купить, и это – потому что они сами, ничуть не хуже продажных девок готовы продаться за любую ерунду, – за чудо, или за убедительные доказательства, или, на худой конец, за наши великие традиции, от которых уже давно воняет так, что лучше держаться от них подальше… (Кричит). Господи!.. Разве о традициях ты думал, когда тебя поднимали с крестом?

Розенберг: Возможно, это не мое дело, но мне кажется, что господин пастор опять богохульствует.

Пастор: А ты, наверное, думал, что я буду окуривать тебя благовоньями и мазать елеем, чертов Розенберг!.. Да, я богохульствую, и притом к большому удовольствию нашего Создателя, надеясь, что Он вспомнит про нас и немного посмеется вместе с нами, грешными, которые не заслужили даже того, чтобы им позволили добраться до подмостков Страшного суда!.. (Качаясь). Только не думайте, что это сойдет вам с рук, маловеры. Потому что мы все тут великие грешники, которые не убивали, не грабили, ни насиловали, а только читали газеты, писали друг другу рождественские открытки и думали, что стоит нам пару раз прочитать "Отче наш", как Небеса впустят нас в свое сердце… И ты, Розенберг, и ты, Брут, и наш столичный господин следователь, между прочим, тоже!

Николсен: Браво. Браво, господин пастор.

Следователь: Я все-таки хочу напомнить некоторым присутствующим, что нахожусь здесь, некоторым образом, при исполнении.

Пастор (спускаясь со стула, тяжело): Значит, ты грешник при исполнении, сын мой… Не думай только, что ты кого-нибудь здесь этим удивишь. (Медленно идет и останавливается на авансцене, издалека). Потому что, мы все тут грешники, которые находятся при исполнении своих грехов… (Зевает, опускаясь на пол). Своих мелких, скучных, унылых, вонючих грехов… (Ложится, подогнув ноги и сразу засыпает).

Короткая пауза.

Николсен (подойдя ближе к сидящему пастору, шепотом): Он, кажется, уснул.

Брут: Пошли, Господи, ему долгий и глубокий сон. (Достав из-за стойки плед, швыряет его Николсену).

Розенберг: Аминь.

Небольшая пауза. Николсен накрывает спящего, затем опускается на свободный стул, достает блокнот и начинает записывать.

Вербицкий: Вот, послушайте. (Читает). Удивительной способностью обладает филиппинский маг и кудесник Мазармук из деревушки Мальпаро. После соития с ним, любая женщина становится моложе как минимум на десять лет… Хочешь быть магом, Брут?

Брут: Да.

Вербицкий: И я почему-то тоже.

Осип (рассматривая карты): А вот у меня неприятная новость для господина Розенберга.

Розенберг: Опять?..

Осип: Увы.

Розенберг: Я ведь сказал тебе, чтобы ты выбросил эти карты в помойное ведро.

Осип: Боюсь, что это не поможет, господин Розенберг. Если карты говорят, что ваш сын умрет молодым, значит, так оно и будет.

Розенберг: Но у меня нет никакого сына.

Осип: Карты не обманывают.

Розенберг: Ну, разумеется, нет. Они только немного водят нас за нос, но ведь на это можно не обращать внимания, правда?

Осип молча пожимает плечами. Небольшая пауза, в завершение которой на верхней площадке винтовой лестницы появляется Тереза. Медленно спускается вниз.

Эпизод 17

Тереза: Господи, кто же это тут у нас так храпит?.. Господин пастор?

Брут: Тише дочка… Пусть немного отдохнет.

Тереза: Могли бы положить ему что-нибудь под голову. (Подходя к столу, за которым сидит Осип). Ну, что? Узнал что-нибудь интересное?

Осип: Ничего.

Тереза: Совсем?

Осип: Если тебе интересно, то у Розенберга должен помереть молодой сын.