Дом из пепла и стекла

Я бегу так быстро, как только могу в лес, окружающий дом. Моя единственная цель сейчас — оказаться так далеко, чтобы Луи не смог найти меня.

Я полна адреналина и бегу так быстро, что не чувствую холода. Вскоре ноги начинают странно неметь, а руки болеть от холода. Возможно, я переоценила, как долго смогу идти при такой погоде. Если я буду бежать, двигаться, это, конечно, поможет. Я видела бегунов в холодный зимний день в одних шортах и футболке, поскольку они сняли с себя верхний слой одежды. Я испытала шок от холода не согревшись, но если я буду двигаться, то должна согреться.

Я надеюсь.

Я молюсь.

Я спотыкаюсь, и бегу, бегу и спотыкаюсь, и я не знаю, куда я направляюсь, кроме как подальше от того дома, насколько я могу.

Слёзы текут по моему лицу, и я со злостью вытираю их. Я не могу опустить руки, я должна продолжать идти.

Сквозь слёзы я вижу впереди что-то похожее на дорогу. Не дорога как таковая, но определенно начало пути. Дорожки ведут в разные места, поэтому я направляюсь к ней и вырываюсь из-под деревьев на гравий и грязь узкой дорожки.

Я бегу по ней, слёзы текут ручьём, дыхание сбивается.

Господи, прошу, молюсь я. Позволь мне найти дом.

Глава 35

Нико

Мы едем так быстро, как только можем, но как только съезжаем с дороги и сворачиваем на грязную колею, движение замедляется. Мы подпрыгиваем, и у меня возникает желание выйти из машины и побежать к этому грёбаному дому.

По обе стороны от нас лес, и нам сказали ехать до тех пор, пока не кончится колея. Здесь нет ничего, кроме леса, а потом нам нужно идти прямо минут десять, пока не выйдем на поляну с домом.

Я резко сажусь. На дороге перед нами что-то есть, и оно движется в нашу сторону. Я сужаю глаза, и моё сердце сжимается. Это человек. Похоже, женщина. Долгие волосы струятся, руки и ноги качаются. Во что она одета?

Когда она подходит ближе, я начинаю разглядывать её наряд. Я также вижу её лицо. Я открываю дверь машины, даже когда Джеймс всё ещё продолжает движение.

— Иисусе, босс, — он ударяет по тормозам, когда мои ноги оказываются на земле, и я начинаю бежать.

— Синдерс.

Она поднимает глаза и вскрикивает, увидев меня. Синди спотыкается и падает на землю. Когда я добираюсь до неё, она наклоняется и плачет так сильно, что не может стоять.

Я осторожно поднимаю её.

— Шшшшшшш, детка. Всё в порядке, я здесь, — на её лице и груди кровь, её шелковая сорочка покрыта полосами коричневого, синего, красного и чего-то грязно-жёлтого.

Она ранена?

Как ей удалось сбежать?

Я спешу к машине с Синдерс на руках, и Джеймс уже выходит из водительской двери, помогая мне усадить её на заднее сиденье, когда я дохожу до него. Синди бледная, когда я кладу её на мягкие кожаные сиденья. Её зубы стучат, и она замерзает. Я немедленно снимаю пальто и заворачиваю в него Синди.

Потом я беру её руки между моими и тру их.

— Синди, сейчас ты в безопасности, но мне нужно знать. На тебе кровь. Ты ранена?

Она рыдает, но качает головой.

— Н-нееет. Кровь его.

— Ладно. Хорошо. Это хорошо, — она в нижнем белье, и я ненавижу следующий вопрос, который я должен задать.

— Синди, он… Он… Он трогал тебя?

Она смотрит на меня.

— Нико, это правда ты?

Она высвобождает одну руку из моей и трогает моё лицо.

— Да, это я.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она ошеломлённо.

— Ищем тебя, — отвечает Джеймс. — Синди, дорогая. Он трогал тебя? Ты ранена? — Джеймс повторяет мои вопросы.

Она хихикает, и это как-то ненормально.

— Я трогала его, — говорит она.

— Что? — Джеймс хмурится.

Моё сердце у меня в горле. Что там с ней случилось? Она выглядит полубезумной.

— Я знала, что он возьмёт меня и причинит мне боль. Я могла сказать. Я взяла одну из его дурацких кисточек и сломала её пополам, а потом сказала ему, что хочу прикоснуться к нему. Я заставила его поверить, что хочу его. Когда он вытащил свою отвратительную штуку, я схватила его за яйца и выкрутила их так сильно, что он закричал, а потом пырнула его в щёку.

Она смотрит на меня.

— Я не ударила его по яйцам, как ты сказал, Нико. Я открутила их от его грёбаного тела.

Сомневаюсь, что она это сделала, но, похоже, она причинила ему боль.

— Это вывело его из строя?

— Он кричал и его вырвало, — говорит она.

— Я прикоснулась к нему, Нико. Мне жаль, но это было лишь средство для достижения цели — причинить ему боль.

Я смотрю на неё, потрясённый тем, что она думает, будто мне не похуй, что она сделала, лишь бы с ней всё было в порядке.

— Ты молодец, — говорю я ей.

Христос, мой голос грубый от невысказанных эмоций, и я изо всех сил стараюсь держать себя в руках.

— Он всё ещё в доме? — спрашивает Джеймс.

— Я так думаю. Я заперла его в художественной комнате в подвале. Я притворилась, что хочу к нему прикоснуться, а потом выкрутила ему яйца и пырнула его в щеку.

Она маниакально повторяет свои слова, и мне не нравится её цвет. Она бледная, как кувшин со сливками, и её кожа выглядит восковой.