Дом, из рассвета сотворенный

Назавтра Следящие — а с ними и Авель — отправились пешком на север вдоль каньона и дальше, вверх по лесистым склонам, чтобы пробыть в горах положенный срок дней, останавливаясь для молений и жертвоприношений. Ранним утром они вышли из леса на край Большой Долины. В утреннем свете земля покато спускалась и уходила вдаль, насколько хватал глаз. Горы отодвинулись, по ровному дну чаши зыбилась серая трава. Люди начали спуск в котловину; к середине утра они достигли донных лугов. Было ясно и холодно, и воздух был тонок, остер, как осколок стекла. Охотникам требовалась приманка, и, рассыпавшись цепью, они образовали круг. И начали не спеша сходиться к центру, хлопая в ладоши и негромко вскрикивая. Из травы навстречу стали выскакивать зайцы и кидаться в просветы цепи. На первых порах, покуда цепь была редкой, многим удалось уйти, но кольцо постепенно смыкалось, и оставшиеся зайцы скучились в середке, затаились в зарослях. То один, то другой заяц пробовал прорваться, и ближайший к беглецу охотник швырял в него свое оружие — небольшую гнутую дубинку. Следящие за орлами бросали эти дубинки со смертоносной меткостью, и, когда охотники сошлись на расстоянье футов, лишь очень немногие зайцы смогли уцелеть.

Авель шел, пригнувшись к земле, держа дубинку наизготове в дрожащей от напряжения руке. Крупный зайчина скакнул из травы, пронесясь мимо Авеля. Приземлился и нырнул опять — чуть не на тридцать футов. Авель с разворота шнырнул дубинку. Она скользящим ударом настигла зайца на третьем прыжке, и тот сник в воздухе, тяжело упал на землю.

Хлопки и крики кончились, сердце Авеля стучало, на коже стыл пот. Теперь, когда зайцы валялись без движения на земле, он чувствовал что-то вроде раскаяния или разочарования. Он поднял одного из травы — заяц был неостывший, обмякший, и глаза его заволокло фарфоровым глянцем смерти; затем поднял своего большого, — тот был не мертв, а только оглушен, оцепенел от страха. Авель ощутил руками его теплую живую тяжесть; в заячьем теле звенела жизнь, упружила тугая, жилистая сила.

Связав добычу, уложив зайцев в мешок, он надергал высокой травы, нарезал в кустарнике вечнозеленых веток и стянул ремнем, чтоб нести за плечами. Пошел к речке и вымыл голову — очистился. Когда приготовления были кончены, он помахал охотникам рукой и в одиночестве зашагал к скалам. Взойдя на нижнее плато, он передохнул, окинул взглядом долину. Солнце стоило высоко, и повсюду вокруг был ровный белесый сухой свет, был зимний блеск на облаках и вершинах. Вдали низко кружила ворона. Выше, на большом белом скальном уступе горы, он увидел дом орлиной охоты — и направился туда. Это была сложенная из камня круглая башенка с ямой вместо пола и сверху открытая. Рядом с ней был алтарь — каменная плита с небольшим углублением. В это углубление он положил свое молитвенное приношенье. Войдя в башню, он сделал из веток решетчатую кровлю, прикрыл жердинки травой. Оставил только небольшой просвет в центре. Просунув зайцев снизу в этот просвет, он разместил их на ветках. Сквозь маскировочный заслон он видел небо, но только прямо над собой; да и солнце мешало глядеть. Он запел, негромко и гортанно восклицая время от времени, — призывая орлов.

А орлы плыли по небу в южном направлении, высоко над Большой Долиной. Они были едва различимы. С высоты полета беркутам видно было, как земля внизу идет на обе стороны к длинным, изогнутым отрогам хребта, как на юг уходит расширяющийся коридор лесистых скатов и каньона, а там пустыня и дальний край земли, очерченный дугой горизонта. Увидев зайцев, оба беркута свернули с курса и на вираже пошли вниз, набирая скорость. Авель только-только их заметил, а они уже шли низко, налетая на башню справа и слева с бешеной быстротой. Орел черкнул над плоскостью скалы, вспугивая зайцев, и сбавил скорость, а орлица со свистом ринулась, чтобы схватить бегущую жертву. Но что это? — зайцы остались на месте. Пролетев с маху над ловушкой, орлица заклекотала. Разгневанно бросила свое тело назад. Круто повернув, огромно шумя крыльями, кинулась в ярости на приманку. Авель увидел ее в самый этот момент. Мелькнула ее лапа, и коготь вспорол живого зайца вдоль. Тот сжался, дернулся; вторая лапа смяла ему череп. И в этот миг, когда центр тяжести птицы был на уровне веток, Авель схватил ее. Потащил ее за лапы вниз изо всех сил. Она рванулась прочь, забив крыльями по жердинам, — и он чуть не выпустил ее из рук; но в следующую минуту она была уже внизу, в темноте каменного колодца, на нее был накинут мешок, и она не вырывалась больше.