Дом изгнанников (СИ)

  В своем собственном прошлом я чувствовала себя как-то странно, как будто втиснулась в старое платье, в которое уже не влезала и собиралась выбросить, но почему-то решила снова примерить и оно оказалось в самый раз. Но все равно боишься сделать в нем лишнее движение, чтобы оно с треском не разошлось по швам.

  Ассоциация с платьем вызвала еще одну - с магазином "Виолетта". Ведь, кажется, его еще не закрыли и не открыли на его месте магазин мужских костюмов...

   3

  Вывеска с красивой девушкой в голубом вечернем платье, в которой я без труда узнала Виолетту, приглашала дам примерить красоту, и я вошла вовнутрь.

  Меня заметили не сразу. Две женщины, юная и зрелая, что-то оживленно обсуждали.

  - Здравствуйте! Вам что-то предложить? Вы что-то конкретное ищете? - повернулась в мою сторону юная консультант-продавец.

  - Нет. Спасибо. Если что-то понравится, я вас позову.

  У меня с собой не было сумки, но, как ни странно, консультанты этого даже не заметили, их занимало нечто гораздо более важное.

  Я набрала гору вечерних платьев и скрылась в примерочной.

  - Татьяна Петровна, да у вас же пенсия на носу, уволят вас, и куда вы пойдете? Выплатит Жанна Александровна кредит, не бойтесь, не повесит на нас.

  - Вам помочь? - снова вспомнили, наконец, обо мне.

  - Да, пожалуйста.

  Я вышла из-за ширмы, предоставив застегнуть мне сзади замок.

  Платье, ярко-красное с открытым верхом и широким низом, село отлично.

  Были бы у меня деньги, я обязательно бы купила его, но в данной ситуации мне пришлось солгать.

  - Нет. Мне на свадьбу. Я подружка невесты, а в красном... невеста решит, что я хочу ее затмить. Нет ли у вас такого же, но другого цвета?

  - Есть такое же бардовое.

  - Нет, только не бардовый! - снова пришлось изворачиваться. - Бардовый меня старит! Что-то светло-голубое, но не слишком светлое...

  - Нет, такого нет.

  К счастью, второе платье не сошлось мне в груди, а третье оказалось тесным. Четвертое, ярко-розовое, село довольно неплохо, и мне пришлось сказать, что оно, скорей, для выпускного, чем для моего случая. А пятое, серебристое, в груди село хорошо, но в бедрах было великовато.

  - Можно немного ушить, мы сделаем небольшую скидку, - предложила молодая консультант.

  - У меня уже нет времени переделывать, мне нужно уже готовое платье, - я так изовралась, что уже и сама поверила в подружкину свадьбу.

  Девушка-консультант пожала плечами. У нее были негустые темные волосы и правильные черты лица, которые могли бы быть красивыми, если бы их не искажало как будто прилипшее к коже брезгливое выражение. Его хотелось снять, как медузу, и выпустить в море.

  - Не берите кредит, - предупредила я на прощание Татьяну Петровну. - Она вам его не вернет.

  - Странная девушка, - услышала я вслед.

   4

  Я продолжила путь вниз по переулку, туда, где высился дом Эли и ее мужа, но меня встретили только запертые ворота.

   5

  Молодой человек порхал, спеша куда-то вприпрыжку и, казалось, еще чуть-чуть и взлетит

  В одной руке Ван Ваныч сжимал армянский коньяк, в другой шампанское брют и пакетик винограда.

  - Пойдем, - сказал он вместо "привет".

  - Куда? - спросила я вместо ответного "привет".

  - К нашим дедам, отметим успех.

  Главный дед по фамилии Горбунов его, впрочем, ждал и даже пригласил двух других дедов и секретаршу Машу на шампанское, коньяк и виноград.

  Маша, правда, благоразумно ограничилась несколькими виноградинами. Шампанское пила только я, и в такую жару, явно, стоило ограничиться одним-максимум двумя бокалами.

  - За искусство и за то, чтобы мы любили искусство в себе, а не себя в искусстве, - провозгласил главный дед.

  - Николай Владимирович! - после первого глотка попытался взять быка за рога Ван Ваныч и хитро прищурился. - Сколько книг должно быть издано у писателя, чтобы он мог вступить в Союз?

  - "Писатель" и "вступить в Союз" это, знаешь ли, разные категории, писателем сейчас себя называет каждый, кто умеет писать.

  Шутка была коронной, и главный дед повторял ее при любом удобном и неудобном случае.

  Два других члена Союза и Маша услужливо хихикнули.

  - Я бы сказал, писатель - это тот, кто хорошо умеет писать, кого издают и читают и кто зарабатывает на этом деньги, - возразил Ван Ваныч и отхлебнул коньяка.

  - Э, нет, молодой человек, - категорично заводил в воздухе пальцем один из членов Союза, поэт Светлаков. - "Мастер и Маргарита", например, был издан только через семь лет после смерти Булгакова, и что же, скажете, Булгаков Михаил Афанасьевич - не писатель, а какой-нибудь Иван Иванович Пупкин, у которого напечатали какую-нибудь белиберду, - настоящий русский писатель?

  Вопрос был, явно, провокационный, и в воздухе, явно, попахивало битвой, но Ван Ваныч оказался хитрее.

  - Так сколько нужно издать книг, чтобы вступить в Союз? - переспросил он.

  - Две, - примирительно ответил главный "дед".

  - Отлично, - сверкнул глазами и улыбкой Ван Ваныч. - У меня их уже три.

  - Э, нет, - помотал головой главный дед. - Я имею в виду достойно изданную книгу. Надо представить книгу в Москве так, чтобы она смотрелась достойно - в твердой обложке, полноцвет.