Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного.

И еще один фактор отмечает Б. Рассел в своем докладе: «Люди принимают религию из эмоциональных побуждений. Часто нас уве­ряют, что нападать на религию весьма пагубно, ибо религия делает людей добродушными. ...А я полагаю, что как раз те люди, которые придерживались христианской религии, и отмечались в большинстве своем вопиющей порочностью. Вы признаете, разумеется, тот любо­пытный факт, что, чем сильнее были религиозные чувства и глубже догматические верования в течение того или иного периода истории, тем большей жестокостью был отмечен этот период и тем хуже ока­зывалось положение дел. В так называемые века веры, когда люди действительно верили в христианскую религию во всей ее полноте, существовала инквизиция с ее пытками; миллионы несчастных жен­щин были сожжены на кострах как ведьмы; и не было такого рода жестокости, которая не была бы пущена в ход против всех слоев на­селения во имя религии». «Религия основана, на мой взгляд, прежде всего, и главным образом на страхе. Частью это ужас перед неведомым, а частью... желание чувствовать, что у тебя есть своего рода старший брат, который постоит за тебя во всех бедах и злоключениях. Страх — вот что лежит в основе всего этого явления, страх перед таинственным, страх перед неудачей, страх перед смер­тью. А так как страх является прародителем жестокости, то неудиви­тельно, что жестокость и религия шагали рука об руку. Потому что основа у них обеих одна и та же — страх».

Итак, все черты, отмеченные Б. Расселом, можно отнести и к суггестивной роли Божества: амбивалентность образа — сверхчело­веческая мощь и власть, но подверженность истинно человеческим слабостям, недосягаемая мудрость, непостижимое право карать или миловать. Тут же воздействие на эмоции, прежде всего, отрица­тельные (не случайно так мстителен всемогущий Бог, и вовсе не собирается подставлять обе щеки ударяющему, и судит, судит...). Страх нужен вере, иначе это уже не Божество, а чудак-Сократ, раз­гуливающий по улицам и болтающий доброжелательно с самыми разными людьми.

Нужен ли такой Бог? Да. Необходим. Он означает и принадлеж­ность к христианскому эгрегору, и наличие чувства защищенности, и обладание ангелом-хранителем. В той мере, в какой действия людей при наступлении событий, несущих трагические следствия, отрабаты­вались веками и тысячелетиями, «они как неотъемлемая часть пере­даваемого из поколения в поколение жизненного опыта становились привычкой, не требующей вмешательства сознания. Программа та­ких действий, "записанная" в памяти человека, уходит в подсознание, они совершаются как бы автоматически, с выключенным по отноше­нию к ним сознанием».

Таким образом, вера в Бога, основанная на внедренном с по­мощью набора различных средств мифе, является тем же защитным механизмом от инстинкта страха, что и множество реакций, име­нуемых суевериями. «Умение совершать не контролируемые созна­нием, подсознательные мгновенные действия особенно важно в экс­тремальных, угрожающих жизни ситуациях. По многим свиде­тельствам, страх ожидания опасных событий иногда переживается значительно острее, чем эти события.

Привычка вырабатывает стереотипы не только в умении со­вершать определенные телесные действия, но и в самом образе мыслей. Страх ожидания беды, неуверенность в завтрашнем дне может воскресить ушедшую в подсознание веру в существование могущественной сверхъестественной силы, способной при благо­склонном отношении к судьбе человека устранить возможные не­приятности. Но тем самым такая вера рождает возможность осво­бождения от животного инстинктивного чувства страха, в том числе страха за свою безопасность, страха перед собственной смер­тью. Она порождает надежду достичь непостижимого».

Как и в случае с другими мифами, христианство пытается отве­тить на ряд мировоззренческих вопросов с помощью посредника. И ответить эмоционально, используя такие особенности человеческо­го ума, как способность к воображению, озарению, интуитивным догадкам.

Эти посредники двойственны по природе, несут в себе «един­ство чувственного и сверхчувственного, естественного и сверхъесте­ственного», что характерно «не только для христианства, но и для других религий и традиционных верований. Через посредство про­роков, которые будучи людьми вместе с тем обладают чудотворной способностью слышать голос Бога, общаться с ним, простые смерт­ные люди получают возможность узнавать о божественных уста­новлениях, об угодных Богу нормах поведения в земной жизни, со­блюдение которых обеспечит благосклонное отношение к ним в этой жизни и после перехода в загробный мир.

Представления о сверхъестественном общении шамана с духами умерших предков, о его способности выполнять роль "медиума", пре­вращающего больного человека в здорового и т. п., широко распро­странены среди многих народов Африки, Северной и Восточной Азии, индейцев, эвенков и др. Аналогия между шаманом и средневе­ковым алхимиком с его философским камнем (медиумом, медикамен­том) напрашивается сама собой».