Дом малых теней

Вскоре впереди замаячили большие шляпы на головах неизвестных. Людей было не так уж много. Гости застывали на некоторое время в квадратах света от окон домов — и затем возобновляли движение. Было в их движениях нечто жеманно-танцевальное — и, быть может, всему виной были лишь ночная тьма и нервное напряжение, но Кэтрин казалось, что рост идущих как-то подозрительно мал для взрослых. Неужели — дети? Шаловливые ребятишки, выбежавшие из домов поиграть на свежем воздухе…

Кэтрин шла, проклиная свое слишком выделяющееся белое одеяние. Замирая у окон, гости явно рассматривали ее. Где Эдит, Мод, Майк, Тара — все те, кого можно считать уже изведанной напастью? Желание выбраться отсюда было сильным, но Майка все-таки нужно было найти и предупредить, на случай, если все жуткие подозрения о наследии Мэйсонов и похищении детей не беспочвенны. А вот Тара пусть горит в аду.

Интересно, сможет ли она преодолеть боль и гнев при встрече с ним? Придется. Майк ведь прибыл сюда на машине. На машине Тары, так как у него прав не было. Чтобы отсюда выбраться, ей придется найти Майка и ту тварь, что приволоклась за ним. Машина Тары наверняка припаркована на той дороге, что подпирала Магбар-Вуд с другого конца главной деревенской улицы.

Кэтрин напомнила себе, что физической угрозы от Мод и Эдит никакой — коварные старухи подпоили ее, но на большее способны явно не были. Но кто знает, вдруг у них были союзники?

Знать бы наверняка. Ей вспомнился худощавый пчеловод, помахавший рукой из сада, когда она стояла у окна. Вдруг чьи-то дети до сих пор прислуживают им?

Да, кстати… Что случилось с детьми, жившими в Красном Доме ранее, когда все они выросли?

Следовало отъехать отсюда на порядочное расстояние, поймать сносный телефонный сигнал и позвонить в полицию. И пусть ей поначалу не поверят, пусть история ее будет казаться такой же абсурдной, каковым казался ей весь Красный Дом. Что бы ни случилось в особняке в прошлом, теперь дело за властями.

Минуя очередную группку людей, идущих на смотр, Кэтрин нервно улыбнулась двум пожилым — в этом она была уверена — людям. Конечно, дети не шатались бы здесь безо всякого присмотра в столь поздний час. Гости казались ей маленькими, но они были дряхлыми и иссушенными временем стариками… Хотя две словно подпрыгивающие фигуры, шедшие мимо горящего по левую руку от Кэтрин окна в ногу с ней, внушали некое беспокойство. Что-то в их повадках было звериное, эти особенности не в силах был скрыть даже сумрак. Улыбка, обращенная к ним, вышла неискренней, вымученной — так улыбаешься, заслышав неудачный каламбур.

На перекрестке Кэтрин взглянула на силуэты церкви и пристройки. Дома дальней гряды она не различала — да и те, что были ближе к ней, заявляли о себе лишь проблесками грязно-белой кладки да медовым свечением из-за покрывшихся известью сеток на окнах. В дверных проемах царила темнота.

Две женщины, пошатываясь, прошли мимо нее — их лица были сокрыты не то вуалями, не то масками. Может, грим? Кожа не могла быть настолько бледной без каких-либо прикрас.

Сама того не осознав, Кэтрин очутилась в центре толпы — и почувствовала себя зверем, над которым кружатся прекрасно осведомленные о его серьезной ране стервятники. Конечно, от этих сутулых стариков большого вреда не жди… Но все-таки, что их сюда привлекло? Чем был вызван тот призрак ажиотажа, что прошел по их безмолвным рядам? Ведь никаких типичных атрибутов карнавала — палаток с сувенирами, угощений на вынос — здесь не было. Как и Майка, которого она продолжала безутешно высматривать впереди. Стальные острия тросточек постукивали по земле, толпа ускорялась, будто не желая пропустить что-то впереди, некое зрелище или уличное действо. Когда она остановилась, потрясенно озираясь, трое гостей за ее спиной тоже встали — и, вне всяких сомнений, о чем-то зашептались. Поняв, что ждать ее придется, возможно, долго, они попросту обогнули Кэтрин, сверкнув в сиянии окна высокими воротниками и плиссированными юбками в пол, итонскими фраками с «ласточкиными хвостами»[16] и короткими вязаными накидками… Нарядами, что вышли из моды сто лет назад.

Их узорчатые вуали скрывали не лица, а маски, или белые пятна сценического грима. Их окутывал густой запах лаванды — запах, не способный перебить камфору и затхлый дух одежды, вечность провалявшейся в сыром подвале.

— Эй! — окликнула Кэтрин идущих. — Постойте! Я ищу…

Ее проигнорировали. Кто-то позади тихо хихикнул.

Вы еще смеетесь? В зеркало бы глянули! Над собой смеяться надо!

В конце улицы замаячил еще один полосатый столб, блокирующий подходы к деревне. Кэтрин захотелось закричать во всю мощь легких. За этой наспех устроенной оградой царила тьма, не прореженная ни деревьями, ни живой изгородью, ни видом посеребренных луной полей. Мир будто уперся в великое Ничто, достиг самого края. Если там, за столбом, и была машина, привезшая Майка и Тару в Магбар-Вуд, ее попросту не было видно.