Дом моей судьбы

Войдя в березовый перелесок, затопленный разлившейся рекой, я пытался сориентироваться, где же мы были с Александром утром, когда он купался. Река делает извилины, крутые повороты, там она была далеко от поселка, а тут подкатилась к нему; справа по берегу виднелась горбатая горка опилок, возле нее поднималась на высоких сваях узкая лента эстакады, звеневшая цепью, на которую рабочие скатывали со штабеля бревна, и они уплывали вдаль, к длинному дощатому зданию цеха. Оттуда раздавалось визжание пил. Где-то тарахтел трактор. Слышались звуки работающего крана, тепловоза, лязг вагонных буферов. Откуда ни возьмись на нас налетел рокот лодочного мотора, из-за кустов выскочила лодка с парнем в телогрейке.

— Эй, мужики, дайте закурить! — крикнул он, сбавляя скорость, и уже резко тормозил, подваливаясь к берегу, но узнал директора школы, тотчас стал извиняться.

Лодка умчалась вдаль. Александр, ломая брови, проговорил:

— Наш выпускник. Не поступил в вуз и бездельничает. Малость поработал на шпалорезке, бросил… — Долго молчал, а заговорил уже не о парне: — Хотите знать еще одну комсомольскую проблему? Как научить трудолюбию? Первые школы на Руси были при монастырях. При дворах князей. А новые школы устроил в России Петр Первый. Съездил за границу, удивился, как там молодежь учат, как она потом умело работает. И ввел школы. Однако они напоминали дрессировку зверей. Это были казармы, каторга. Учащихся за всякую провинность наказывали, педагогов за взятки с учащихся тоже секли. Ученики удирали из таких школ. Да, была дрессировка… А потом началась просвещенческая либерализация, накачка ума в тело… И нам кое-что досталось…

— С той эпохи?

— Много учим голову, мало руки… Впрочем, у тела руки и ноги видны, их нельзя не учить. А вот воля, совесть? Где они находятся? Голод — в желудке… А воля в чем? Вот такие дела…

— Профтехучилища есть, и немало!

— И до Петра Первого было обучение. Весь мир любуется храмом Василия Блаженного в Москве на Красной площади. А кто его сотворил? Не царь, а высокообразованные и гениальные руководители строительства Постник и Барма. Как думаете, умели они писать и читать?

— Не знаю…

— А вот парень в моторной лодке умеет писать и считать, десятилетка у него, а храма он не построит. В чем дело? Ныне образование связывают с начитанностью. Постник и Барма узнали конструкции, строительную технику, композицию архитектурную в практике творчества и труда.

— Известно…

— А теперь школа оторвана от заводов, от комбинатов, от колхозов. Сперва всеобщая первая ступень просвещения, потом — вторая, затем третья — полное десятилетнее просвещение. Будет и четвертая… Просве-ща-ем! Уму-разуму люди набираются, а привычки работать нет. Ученик сидит на уроке, бумажки руками перебирает, авторучкой действует, книжку листает. Разве ему хочется идти на лесокомбинат? Там нужно руками, ногами, всем телом. А мы зубрежкой ребят совсем отучаем от деятельности. Девяносто процентов урочного времени по русскому языку занимает грамматика, а дети разговаривают порой плохо, излагать мысли не умеют. Схоластика это, не творчество. А нам заказ государства — дать трудолюбивых и квалифицированных, смелых и преданных. Мы до последнего времени в своей школе готовили только педагогов…

— Учителей?

— Ну да! Живописец может выучить живописца, математик — математика, музыкант — музыканта, военный — военного, инженер — инженера… В Лесном преподают честные, добрейшие учителя, сами того не сознавая, готовят себе подобных. На заводе бывают как экскурсанты, раз в два или три года, боятся колхоза. Ученик слабо занимается — пугают его лесокомбинатом. Иди, мол, ты нам не нужен. После восьмилетки слабые изгонялись… Не выпускались, а изгонялись!

— Как же готовить Постника и Барму?

— Школа произошла от гимназии, — неторопливо рассуждал Половников, ведя меня по сухому мимо валежника, мимо куч хвороста, пригнанных водой и сброшенных на кусты. — Гимнасий — учебное заведение древних Афин. В рабовладельческом обществе для свободных граждан было два ранга школ: палестра, где ребята тренировались в беге, борьбе, прыжках, метании копья, плавании и других упражнениях, необходимых будущему воину. И после палестры — гимнасий, куда принимались богатые афинские юноши после шестнадцати лет, тут занимались философией, политикой, литературой, музыкой, гимнастикой. Эпоха Возрождения возродила и учебные учреждения Древней Греции и Рима. Это было увлечение античной культурой.

Россия после Петра восприняла опыт школ Европы, началось преподавание древних классических языков. Мы начали активно забывать способы подготовки мастеров типа Бармы и Постника. Сейчас век научно-технической революции; в век заводов, огромных промышленных комбинатов ученику лучше бы быть в заводской среде с детства, учиться прямо при заводах, при фабриках, а не ждать экскурсий…