Дом Монтеану. Том 1 (СИ)

— Мы научились маскировать свой запах, да и жили очень далеко от вас. Если честно, то я даже не знал, что Стан был вампиром. Я… многого не знал об этом мире и о том, что вы существуете. Я узнал о вас позже, когда ушёл из деревни, сбежал и спрятался. Долгое время жил обособленно, дикарём, пару столетий точно, а потом выбирал самые негусто населённые города, чтобы меня не обнаружили, потому что я думал, что меня убьют.

— А твой отец и все остальные? Где они?

— Их убили, насколько я знаю. Моего отца… его жестоко убили, о чём я не жалею. Он был ужасен. Он воровал людей и делал из них рабов, унижал их и, конечно, питался ими. Насколько я понял, то отца убил кто-то из деревни, потому что вынести этого не смог. А затем они уехали. Уехали далеко, и я потерял с ними связь, так как был против, поэтому меня часто держали в темнице под землёй. Там меня и оставили, потом я ушёл.

— Боже мой, — прикрываю рот ладонью, теперь понимая, почему Томaс опасается нас. У него абсолютно иное представление о вампирах.

— Нужно сообщить обо всём Стану. Я найду его, — решительно произношу и поднимаюсь из кресла.

Но Томaс сразу же перекрывает мне путь.

— Нет. Ты не расскажешь ему.

— Но из-за нас он страдает, Томaс. Ему плохо. Мы оба сделали его проводником, и он мучится. Необходимо найти способ и как-то очистить его кровь от нашей связи и…

— Нет, Флорина, нет. Стан не должен знать обо мне, о связи и о том, что, вероятно, именно наше связанное ДНК ему помогло, оно спасло его. Нет, я запрещаю.

— Ты не можешь мне запретить. Я королева и делаю то, что защитит мой клан. А Стан это больше, чем клан, он…

Жуткое и низкое рычание вырывается изо рта Томaса. Он моментально обращается и обхватывает моё тело. Я вскрикиваю, когда мой желудок сжимается от резкого и болезненного давления внутри из-за скорости, с которой Томaс вылетел из окна.

Ну, теперь я знаю, что чувствуют люди, когда их похищает вампир. Это не просто страшно, это ещё и больно.

Глава 20

Нас с рождения учат тому, чтобы мы могли контролировать свою скорость передвижения. Мы двигаемся очень быстро, а дети так вообще любят это занятие, особенно когда не хотят учиться или что-то делать в таком духе. Они сбегают и прячутся. Мне всегда легко давалось и быстрое передвижение и нормальное. Моё тело хорошо реагировало на обращение и скорость, мне даже нравилось это чувства давления на кожу и органы.

Я падаю на что-то мягкое и подпрыгиваю несколько раз. Моя голова гудит, а тошнота до сих пор стоит в горле. Мне необходимо какое-то время, чтобы прийти в себя, да и то, мне удаётся с трудом понять, что я лежу на кровати Томaса в окружении зеркал, в которых отражается множество зажжённых свечей.

— Нет, — рычит он, указывая на меня пальцем.

— Да. Ты явно рехнулся. Ты в своём уме? Мне плохо, — кривлюсь я и привстаю на локтях. — Я тебе голову, к чёрту, отрублю.

— Нет, Флорина. Ты будешь моей пленницей, — заявляет он.

— Очень по-христиански, пастор. Ты прямо само воплощение Создателя, — фыркаю я, тяжело дыша.

— А ты не выводи меня из себя. Я едва держусь, Флорина. Ты хотя бы немного понимаешь моё состояние? Я жил и никого не трогал, пока не появилась ты и не взорвала мой мозг. Я уже ни на что не могу спокойно реагировать. Сегодня я чуть не придушил двух прихожанок, которые пытались коснуться меня. Моя кожа горит, всё тело трясёт и зудит. Думаешь, мне это нравится? Я в восторге от себя? Нет. Поэтому не провоцируй меня. Стан сейчас для меня самый ужасный враг, моя кровь и моё существо реагирует на него безумно остро.

— Прости, — мягко произношу я. — Но ты должен понимать, что Стан не угроза, он жертва наших с тобой неверных действий. Ему тоже больно. Он…

— Опять он, чёрт возьми! Опять он! Ты специально это делаешь со мной? Зачем? — Лицо Томaса искажено невыносимой мукой.

Сажусь на кровати и пожимаю плечами.

— Я не специально вывожу тебя из себя, Томaс. Клянусь, что я не хочу, чтобы тебе было так больно, но всё можно прекратить.

— Как? Скажи мне как, и я это сделаю.

Приподнимаю бровь, удивляясь, что он до сих пор не понял. Ладно.

Встаю с кровати и снимаю толстовку, отбрасывая её в сторону.

— Ты что делаешь?

— Раздеваюсь, не видишь? — фыркаю я, стягивая с себя штаны и снимая ботинки одновременно. Ложусь на кровать и стаскиваю с себя топик, а затем трусики. Потом встаю, полностью обнажённая и готовая к ритуалу.

— Флорина, оденься! Ты…

— Нет, я понимаю, что тебе чуждо делать это так, но другого выхода нет. Пока ты физически не заклеймишь меня, и мы не проведём нормальный ритуал, ты не сможешь утихомирить свою кровь, Томaс. Она будет мучить тебя и требовать, чтобы ты сделал то, что должен. Поэтому давай просто сделаем это, и всё, — спокойно отвечая, подхожу к нему и начинаю расстёгивать на нём рубашку, бросая в сторону белый воротничок.

— Флорина, но это неправильно. Ты заслуживаешь лучшего, а не просто галочки, — шепчет Томaс.

— Если бы я была сейчас нормальной, а не с атрофированными чувствами, то всё было бы проще. Я бы заигрывала с тобой, и моё тело излучало бы феромоны, которые сводили бы тебя с ума.

— Они сводят.