Дом Монтеану. Том 1 (СИ)

Прохожу мимо Томaса, даже не слушая его. В моей груди образовалась пустота. Она очень похожа на ту же пустоту, которую я ощущала, когда нашла всю свою семью мёртвой, уничтоженной, разорванной. Но тогда это было горе. Ужаснейшее горе от потери. Сейчас же это просто отказ мужчины. Отказ прикасаться ко мне, целовать меня и… спасти меня.

— Флорина, я же с тобой разговариваю! — возмущаясь, Томaс появляется передо мной на лестнице, и я спокойно обхожу его.

— Я закончила разговор. Хочу домой. Спать. Или написать свой мемуар. Думаю, он будет популярен. Пусть хотя бы кто-то поучиться на моих ошибках, — отвечаю и выхожу из дома Томaса. Иду по сугробам, высоко поднимая ноги. Но я так устала. Я хочу просто лечь в этот снег и заснуть.

— Флорина, так нельзя, — Томaс дёргает меня за руку, заставляя повернуться к нему.

Поднимаю взгляд на его обеспокоенное лицо и ничего не чувствую. Вот что меня беспокоит, мой друг. Вот это. Я хочу чувствовать боль, отчаяние. Хочу влюбиться по уши в Томaса, а я… кусок грязной и вонючей плоти.

— Если ты боишься того, что я расскажу о тебе Стану, то нет. Я этого не сделаю, я же обещала тебе. Я не предаю тех, кто мне дорог или должен быть дорог. Мне просто нужно, чтобы ты поклялся, что Стан не пострадает. Поклянись, — требую я, вырывая свою руку.

— Мне плевать на Стана. Меня больше волнует то, что ты стала внезапно безразличной, Флорина. Я причинил тебе боль. Сильную боль. Я отказался от сношения с тобой, подобно бесчувственному монстру. Ты должна кричать на меня!

— Ну, сейчас это делаешь ты, так что план выполнен. Поклянись, Томaс. Поклянись, что не тронешь Стана. Я его убила, ясно? Я его убила, и он был прав. Я его убила, а думала, что он врёт мне. Ты… мы воскресили его своей связью, кровью, которую влили в него. Он единственный, кто у меня остался, ещё дядя. Но дядя сможет жить дальше без меня, а Стан нет. Мы с рождения вместе. Всё и всегда делали вместе. Вместе страдали, переживали горе. Вместе радовались, смеялись и играли. Клянись. Томaс, клянись мне, — злобно хватаю Томaса за рубашку и дёргаю на себя, сминая в кулаке ткань.

— Клянись, что не тронешь его.

— Я не собирался трогать его. Мне плевать на Стана.

— Клянись, — шиплю я. — Клянись мне, глядя в глаза. Клянись.

Томaс делает глубокий вдох и прикрывает на секунду глаза, а потом пристально смотрит в мои.

— Клянусь, что никогда не трону Стана. Клянусь.

— Хорошо. Спасибо, — отпускаю Томaса и цокаю. — Я помяла твою рубашку, прости.

— Флорина, ты в своём уме? Рубашка — это глупость по сравнению с тем, что случилось между нами.

— Между нами ничего не случилось. Не подбросишь меня до дома? Я свою машину у церкви оставила, — недовольно бурчу, оглядывая снежные шапки деревьев, окружающих нас.

— И это всё? — изумляется Томaс. — Всё, что ты можешь мне сказать?

— А что ты хочешь услышать от меня? То, что мне больно? Нет, мне не больно. Я повторяю тебе — мои чувства атрофированы. Да, я не отрицаю, что к тебе они более или менее бывают яркими, но зачастую это полная тишина, как сейчас. Я не могу дать тебе ту реакцию, которую ты ждёшь, Томaс. Я физически это сделать не могу, потому что больна. Я умираю и…

— Ты не умираешь. Ты ещё жива, и мы найдём другой способ, чтобы спасти тебя. Сав мог ошибиться насчёт своих предположений.

— Он не ошибся. Ты это знаешь, и я тоже. Только с тобой я могу что-то чувствовать, и это показывают результаты исследования. Но я не виню тебя. Это твой выбор. Я уважаю твой выбор и переживу это, но ты должен принять факт того, что я умираю, Томaс. Я уже практически труп. Моя смерть неизбежна, и я хочу успеть сделать всё возможное до этого момента, чтобы уберечь тебя и Стана в будущем. Пока я могу, буду помогать. И я считаю, что ты должен стать королём. Ты можешь это сделать. В тебе есть все задатки, чтобы быть им. Ты справедливый, умный и сильный. Ты создашь ещё более сильный мир. Но и в этом вопросе я не могу настаивать, как и в том, чтобы насильно заставить тебя переспать со мной во имя зова крови. Ты имеешь право отказать той, кто тебе противен.

— Но ты мне не противна, Флорина! Ты мне не противна, — горячо заверяет он меня. — Я просто не понимаю, что чувствую к тебе. Для меня создать союз, это значит в первую очередь любить друг друга. Любить.

— Это никогда особого значения не имело, Томaс. Ни один из моих братьев или сестёр не женился и не вышла замуж по любви. Они все были связаны кровью, а потом уже по прошествии лет начинали любить. Нас так учили, и меня готовили к этому, поэтому я спокойна.

— Это же насилие, Флорина. Насилие, — с горечью в голосе шепчет он.