Дом Монтеану. Том 1 (СИ)

— Господи, Флорина, прекрати, — шепчет он, мотая головой. — Прекрати вести себя так, словно это всё шутка какая-то.

— Но для меня это так. Я не могу нормально реагировать на происходящее. Я же бесчувственный кусок загнивающей плоти, — хмыкаю я. — Так зачем ты здесь, Томaс? Ты бросил свой приход?

— Я его не бросил, а оставил на пару дней, пока буду сопровождать тебя в Англию и обратно.

— Я не вернусь обратно, Томaс. Ты же говорил с Савом, не так ли?

— Было дело.

— Вот почему его поведение было странным. Он словно тянул время, теперь я понимаю зачем. Но не понимаю, почему ты здесь? Он сказал тебе, что мне осталось не больше пары суток?

— Да. Он всё мне рассказал.

— Только не говори, что ты решил стать рыцарем, который спасёт принцессу. Прошу, это так жалко, — с отвращением кривлюсь я.

— Нет, я не скажу этого. Но чуть позже, когда мы взлетим, я смогу тебе сказать причину. Ладно? Когда мы улетим отсюда?

— Ты бежишь от кого-то? Тебе кто-то угрожает? — хмурюсь я.

— Нет. Всё в порядке, — отвечает он и отворачивается.

Но Томaс явно взвинчен и нервозен. Мне не нравится его поведение, и я опасаюсь, что его могли вычислить, поэтому он бежит. Он явно убегает от кого-то.

Мы взлетаем, и шум турбин наполняет салон. Прикрываю глаза и издаю стон от боли в груди. Чёртово давление. Оно так явственно ощущается в моих лёгких, ушах и горле. Мерзость.

Внезапно я чувствую, как Томaс берёт мою руку и крепко её сжимает. Мне приходится приоткрыть глаза.

— Что с тобой? — выдыхаю я.

— За тобой ведётся охота, — выпаливает он.

— Что? — охаю я.

— Сегодня я заметил в городе двух вампиров, и они спрашивали про тебя и Стана очень странные вещи. Где Стан? Где он живёт? А как выглядит его невеста? Одна ли она сейчас и как себя чувствует? И разные другие вопросы. Я был в книжном отделе, читал детям вечером, когда услышал их. Почувствовал. Я их не знаю, но в их мыслях видел тебя мёртвой. Они хотят тебя убить, Флорина.

— Ну, им даже ничего делать не придётся, я и так скоро умру, — цокаю я.

— Прекрати, прошу тебя, прекрати так говорить, — шипит он.

— Прости, я не специально. Итак, что же эти вампиры? Они узнали, что хотели?

— Нет, ты уже уехала в аэропорт, но я проследил за ними. Они осмотрели весь твой дом и ушли. Я предупредил Сава тоже, потому что уверен, что они пойдут к нему, потому что тебя видели вместе с ним. Сав обещал спрятать свою семью.

— А Стан? Ты видел Стана?

— Нет, его я не видел.

— Это странно. Я не могу его найти. Он не отвечает мне. Боже мой, а если его убили? Его могли убить?

— Ты, правда, сейчас думаешь об этом? Думаешь о Стане, а не о себе?

— Правда, Томaс. Пусть тебе это и не нравится, но Стан моя семья, и он будущий король. Если на нас охотятся, то на него тоже. Он следующий, если ты не займёшь его место. Ещё не передумал?

— Никогда, — злобно шипит он. — Никогда.

— Ладно. Сав будет в безопасности. У всех нас, даже у отшельников, есть список мест, где их спрячут. Так что он будет в порядке.

— Флорина, ты не понимаешь. Им не нужен Сав, им нужна ты.

— Это должно меня возбудить или что? Помни, Томaс, я не испытываю эмоций. Я практически труп, так что не знаю, какую реакцию ты от меня ждёшь.

— По крайней мере, не такую, Флорина. Нужно что-то делать. Что-то, что защитит тебя.

— Это мило, что ты волнуешься, Томaс, но всё без толку. Я умираю. Мне ничего не поможет. А сейчас, если ты не против, я пойду спать. Я едва держусь на ногах, — отстегнувшись, протискиваюсь мимо Томaса, ошарашенного моим безразличием, и направляюсь в хвост самолёта.

Оказавшись в спальне, я падаю на кровать и издаю стон в подушку. Боже мой, как же у меня всё болит. Буквально всё. Сейчас я чувствую себя на свой реальный возраст. И мне жаль стариков, это ведь адская боль быть старым.

Я слышу, как мягко скользит дверь в спальню, и затем раздаётся щелчок.

— Ну что ещё? — издаю стон в подушку. — Что ещё ты хочешь от меня?

Мне приходится перевернуться и недовольно посмотреть на Томaса.

— Хочу решить проблему, Флорина, — он упирает руки в бока и возвращает мне недовольство во взгляде.

— Так решай, только дай мне поспать. Ты не представляешь, как хреново быть старой, — скулю я, сбрасывая кеды, и забираюсь выше на кровать.

— Я знаю. Я тоже стар, но не ною о том, как же это ужасно.

— Ну, ты не болеешь, как я. Но заболеешь, тогда тоже будешь ныть.

— Я не заболею этим дерьмом, — шипит он.

— Пастор, у вас грязный язык, — хихикая, подкладываю под голову вторую подушку.

— У меня он очень грязный, Флорина, исключительно с тобой. Другие меня так сильно не раздражают и не выводят из себя.

— Не переживай, пастор, придёт время, и твои эмоции отключатся. Ты ничего не будешь чувствовать, абсолютно ничего. Тебе будет хотеться что-либо чувствовать, и ты вроде бы будешь помнить, как робот, что должен чувствовать боль или отчаяние. Но на самом деле внутри твоего сердца будет тишина. Полная тишина. И знаешь, это не так уж и плохо. Зато я недраматичная истеричка, вроде тебя или Стана. Я не психую и не злюсь, а поймала волну вечной медитации.

Томaс хлопает себя ладонью по лицу и трёт его.