Дом Монтеану. Том 1 (СИ)

— Ты невозможна, Флорина. И я не верю, что ты ничего не чувствуешь. Не верю. Я не умру, прекрати предрекать мне это, — произносит он и садится на кровать, серьёзно глядя на меня.

— Тебе придётся поверить в мою бесчувственную жизнь, потому что вампиры довольно эмоциональны, если ты не заметил. У нас сильнее развиты все чувства, поэтому и эмоции у нас очень яркие. И ты заболеешь. Я не каркаю и не проклинаю тебя, это просто факт. Если я умру, то умрёте и ты, и Стан. Чёрт, а я же планировала вас защитить. То есть я снова облажалась, да? Хреновая из меня королева, — глубоко вздыхаю и затем цокаю.

— То есть если я не признаю тебя своей возлюбленной и не закреплю кровью свою клятву любить и уважать тебя, то умру?

— Именно. Это доказанный факт. Но я не настаиваю, если честно. Я уже труп. Поэтому ты можешь просто взять моей крови, а я немного твоей, и проведём ритуал без секса. Я умру, а ты сможешь жить дальше, как и Стан. Поэтому я думаю, что мой план идеален.

— Это идиотский план, — закатывает глаза Томaс.

— Это был классный план. У тебя и такого не было, — бубню я.

Он просто ничего не смыслит в королевском этикете составления планов.

— Флорина, — Томaс касается моей руки и сжимает её. — Скажи, когда ты исповедовалась, неужели, тебе не было больно или грустно? Ты не плакала?

— Нет, — тихо отвечаю. — Нет. Я умерла в тот момент, когда закрылись глаза Гелы. Кажется, именно тогда моя самая сильная сторона вампира заснула вечным сном. Я доверяла ей. Я любила её наравне со Станом. У меня больше никого не было.

— А твоя семья? Мне казалось, что ты их любила.

— Любила, но я была самой младшей из них. Папа иногда прятался вместе со мной, и это были минуты против долгих лет, проведённых с другими детьми, старшими, наследниками трона. Мама тоже не могла разорваться, она старалась, знаю, что старалась, но мне было мало. Я никогда не чувствовала себя любимой и нужной. Стан иногда напоминал мне об этом, но он был молод, как и я, поэтому часто где-то пропадал, развлекался и сверкал. Он обожает внимание. У него пунктик на это. Была Гела, которая дала мне всё, о чём я мечтала. Я думала, что была для неё особенной. Она выбрала меня, и я упивалась нежностью, смехом, весельем, нашими разговорами и любовью. Она относилась ко мне, как к дочери. И когда я поняла, что она использовала и предала меня, и всё было ложью, то внутри меня всё разорвалось. Это сложно описать, потому что подобное, вообще, невероятно. Но мне хотелось умереть в ту секунду, когда я увидела её, пожирающую мою мать и смеющуюся надо мной. Это я привела её в наш дом. Я дала ей власть и показала ей всё. Я открыла ей возможность уничтожить всех. И это я виновата, не Гела. Я. Я не смогла жить с этой виной и решила похоронить её внутри себя. Запереть её. Теперь она и меня сожрала.

— Флорина, ты…

— Не говори, что не виновата. Прошу. Стан всегда твердит об этом, — перебиваю его.

— Ты виновата, — кивает Томaс.

Я горько хмыкаю. Спасибо.

— Ты виновата лишь в том, что понятия не имела, что такое любовь на самом деле. Но эта вина идёт от незнания, боли, одиночества и разочарования. То, что сделала эта женщина, просто чудовищно, Флорина. Она заставила тебя думать, что ты ничтожество. Она успешно выполнила свою работу и выиграла, Флорина. Ты хотела, чтобы она выиграла?

— Я хотела, чтобы она была только со мной. Только моей мамой.

— Но Гела никогда не была твоей мамой, она была чужой, Флорина. Ты изначально создала ложное представление о ней. И я предполагаю, что ты многого не замечала, ведь в твоём понимании мама никогда бы не причинила тебе боль. Но она не была твоей мамой. Не была. Она была низкой и жестокой женщиной, которая использовала и уничтожила тебя, обрекла на смерть, что и планировала сделать изначально. Она недооценила тебя, Флорина, потому что ты больше, чем брошенный и забытый ребёнок. Ты искренняя и добрая девушка. Не важно, что ты о себе думаешь, потому что это не твои мысли. Это слова всех вокруг, реакция и выводы на их отношение к тебе. Им всем было выгодно уничтожить тебя, Флорина, потому что они боялись тебя. Только тебя. А сейчас, вероятно, те, кто следовал за этими чудовищами, снова ищут тебя, чтобы доказать, что ты ничтожество. Неужели, ты позволишь им это сделать? Позволишь им думать, что та женщина была права насчёт тебя, и ты безвольная рабыня своей боли? Ты же дьявол, а он никогда не прощает своих обидчиков. Он жесток и справедлив. Он воюет, а не ласкает словом. Его обрекли на вечный ад, но он не сдался, а нашёл способ доказать, что он не хуже Создателя и успешно выигрывает сражение.

— Ты говоришь такие красивые вещи, Томaс, а внутри меня тишина, и я так хочу почувствовать каждое твоё слово в своём сердце, но оно молчит.

— Оно не молчит, Флорина, ты просто не даёшь ему говорить. Ты заткнула его, чтобы оно не болело из-за сильнейшего горя, которое пережила. И это нормальная реакция на случившееся.

— Нормальная? Стан всегда говорил, что я слишком драматизирую.