Дом Монтеану. Том 2 (СИ)

Я убила шестерых. Сущность ко мне так и не вернулась. Ни разу. Наоборот, кажется, что каждый день я становлюсь всё слабее и слабее. Я едва двигаюсь. Последний раз я продержалась, кажется, всего пять минут и под смех, издевательские комментарии полетела на пол, а отрубленная голова вампира покатилась ко мне. Я бы сказала, что это страшно. Да, страшно. Страшно убивать тех, кто был тебе верен. Страшно думать о последующих событиях. Страшно осознавать, что мне придётся убить Стана. Он последний. Больше никого не осталось. Ему тоже предложили выбор, но он даже не дёрнулся и не изменил своего решения. Он избитый, потерявший из-за меня отца, голодный, умирающий, так и стоял на коленях у ног Наимы, пока она дёргала его за поводок, а кровь текла по его телу. Но он не смотрел на меня или… точнее, я не смотрела на него. Мне стыдно. Мне безумно стыдно и страшно.

И вот остался только он. Я не могу позволить себе убить его. Не могу. Единственный вариант — убить себя. Нет, я всё равно не рассматриваю вариант согласия на все условия Томаса. Рома погиб не для этого. Я больше не предам свой род, но могу найти способ спасти Стана. Рома был бы рад этому. Он умер не просто так.

Оглядываю пустую камеру и до сих пор не могу придумать, как это сделать. Чем убить себя. Мой взгляд падает на руки, и я касаюсь подушечкой большого пальца длинного и острого ногтя. Он острый. Он очень острый. Не такой крепкий, как у вампира, но всё же острый.

Сделав глубокий вдох, я начинаю с силой давить на своё запястье. Стискиваю зубы от боли, прокатывающейся каждый раз по коже, когда я надрываю её. Так жаль, что я человек. Так жаль…

Кусаю губу, чтобы подавить крик боли, чувствуя, как темница наполняется ароматом моей крови. Меня бросает в пот, и перед глазами темнеет. Я слишком слаба даже для того, чтобы разодрать себя. Я хочу есть…

В моей затуманенной болью голове вспыхивает воспоминание о Томасе. Так не вовремя, правда? Но на самом деле это очень даже вовремя. Я слышу его голос, рассказывающий мне о том, как он выживал в заточении без еды и без воды. Кровь. Он пил свою кровь.

Я сразу же присасываюсь к руке и давлюсь, глотая собственную кровь. Кислота разъедает мой желудок, но я подавляю желание выплюнуть кровь обратно. Я пью свою кровь. Заставляю себя это делать. Затем откидываюсь на стену и дышу, облизывая губы. Меня снова тошнит, но я хватаюсь ногтями за разорванную кожу и давлю со всех сил. Я жмурюсь и вся сжимаюсь от раздирающей меня боли. Мои пальцы скользят, а кровь капает по моей руке. Ещё! Ещё! Не дать им добраться до Стана через меня. Никогда.

Рву свою кожу. Плачу от боли и рву её. Меня начинает трясти от этой боли, которая заполоняет всё моё тело, вытесняя даже душевные терзания. Корябаю и деру свои вены. Ещё… ещё немного…

Моё тело трясёт всё сильнее, и я падаю на пол темницы. Зубы стучат, но я сцепляю их и резко дёргаю рукой, вырывая кусок изнутри себя. Слабый вздох чудовищной боли срывается с моих губ. Рука пульсирует, а меня знобит. Я выгибаюсь и не позволяю себе орать, а мне хочется. Хочется орать от боли. Я выгибаюсь снова и снова, словно ползая на спине по полу темницы, и падаю, покрываясь ледяным потом. Стук моих зубов друг о друга становится очень громким, просто оглушающим.

Только бы не добрались… прости, Стан. Прости, оттого что оставляю тебя. Но так лучше. Так для всех будет лучше. И пусть я не умру, но оттяну твою казнь. Я просто сдамся. Сдамся, потому что не представляю свою жизнь без тебя. Ты мой друг. Лучший друг. Ты моя семья, Стан. Рома я уже потеряла, но тебя не потеряю… прости… жаль, что ты не можешь меня слышать. Мне так жаль…

Перед моими глазами всё темнеет, и я проваливаюсь во мрак. И в этот раз я надеюсь, что больше не увижу этот мир.

Увы, моя задумка удалась не на все сто процентов. Умереть я так и не смогла.

В момент, когда я просыпаюсь, мой взгляд расфокусированный. Вокруг меня мягкий приглушённый свет. На секунду мне кажется, что я просто спала, и всё это было моим дурным сном, не более того. Но боль в моей груди тоже просыпается, напоминая мне, что всё было реальным. Самое странное, что я чувствую что-то мягкое под собой, как будто матрас или кровать. Но что-то… знакомое. Аромат… аромат, от которого я задыхаюсь и умираю снова, проваливаясь в темноту.

Второй раз я оказываюсь в сырой темнице, прикованной к стене. Мои руки и ноги раскинуты в стороны, и я не могу даже шелохнуться. Вонь снова оказывается такой же приторно мучительной, как и факт моей жизни.

Не получилось.

Я ещё слаба. Не знаю, как и когда они обнаружили меня. Стан ещё жив, это я знаю. Сейчас я чувствую лишь боль от утраты шестерых вампиров и испытываю огромное разочарование в себе.

— Это был неплохой ход, Флорина, но неудачный. Теперь ты точно не навредишь себе, — сквозь вату боли и отчаяния голос Соломона кажется абсолютно тошнотворным.

Внезапно в темнице загорается свеча, свет от которой освещает лицо Соломона. Он ставит её на пол напротив меня к другой стене. Затем он что-то достаёт из грязного, холщового пакета, и я задыхаюсь от боли.

Рома. Голова Рома.