Дом на двоих

– Как зачем? Только смертная девственница может свивать нити, которые пригодны для магии заключенного Плетущего. А он уже делает из нитей все, что захочет. Плетет нити мирозданья…

Ой…

– В смысле? Он создает миры?!

– Не совсем так, Беата. Он создает фрагменты… Трудно объяснить! Но сейчас, будучи заключенным в зазеркалье дома под холмом, лорд Кэйворрейн не может заниматься этим. Потому его ткани сейчас – всего лишь красивые игрушки. Лишь в ночь полнолуния ему позволено покидать свою тюрьму, но не дальше сада светлой стороны. И насколько я знаю, для серьезной работы Плетущего этого слишком мало…

Круто, конечно. Хотя и не особо понятно. И уж совсем непонятно, как такого ценного кадра можно класть на алтарь. Что будет с мирозданием? А если не класть на алтарь – то оно вообще рухнет, по словам королевы…

Я разрезала надвое очередную булочку и задумчиво принялась мазать ее вареньем.

– Оставьте все как есть, Беата, – сказал вдруг пастор. – Понимаю, что вы молоды и хотите сделать этот мир лучше…

Да-да, надеть доспехи и быстренько спасти! Тут хоть бы девственниц из подвала Кэйра вытащить, что уж там о мире говорить… Вот интересно, а уходят они от зазеркального гада тоже девственницами?

Между прочим, Элайза не соврала – девица, вылезшая из зеркала в коридоре, действительно была обвешана драгоценностями. Вот только вопрос, не превратятся ли они через пару дней в какие-нибудь сухие листочки? Хотя вряд ли. К таким вещам фейри относятся крайне серьезно – работа должна быть оплачена.

Джиллиус Коннелли тем временем продолжал нести очередную чушь о смирении. Нет, конечно, в чем-то он прав. Ни за что мне не добиться от своего узника, чтобы он отпустил девчонок. Тем более что королева ему явно разрешила. Вот только это все равно омерзительно!

И Бааван Ши, видимо, придерживалась того же мнения. Хмурилась, крутила чайную ложечку, позванивая по ней когтями. Любовно ухоженными, между прочим. Женщина есть женщина, даже если она вампир.

В какой-то момент фейри, кажется, заметила, что я внимательно рассматриваю ее руки. Отбросила ложку, и когти прямо на глазах втянулись в тонкие пальцы. И мне сразу стало чуть поспокойнее.

– Я не хочу смиряться! – гневно выдала она. – Джил, я устала так жить! И я не хочу жить без тебя!

Ну вот. А я думала, она о пряхах переживает…

– Ты привыкнешь, – с ноткой горечи ответил пастор.

Я с тоской покосилась на дверь. Отчаянно не хотелось присутствовать при выяснении отношений настолько странной пары.

– Беата, – обратилась ко мне Элайза. – А ты бы позволила своему любимому умереть? Не сделала бы все, чтобы он жил?!

– Конечно, сделала бы, – подтвердила я.

Вот только что можно сделать в данном случае? В случае большой любви пастора и вампирши? Прямо сюжет для фильма ужасов…

– Я уйду от тебя, – твердо сообщила фейри. – Если ты не решишься, я просто уйду! Я давно должна была уйти… Но я люблю тебя, Джил!

По ее щеке скатилась слезинка, и пастор ласково вытер ее салфеткой.

– Ты не уйдешь, Эли, – сказал он не менее твердо. – Ты обещала, что больше никогда не причинишь никому вреда. Я готов поить тебя своей кровью, а с другим ты не сдержишься, выпьешь целиком… Я не могу допустить этого. Ни как человек, ни как служитель Божий.

– Только поэтому? – всхлипнула Элайза.

– Нет… Прежде всего потому, что я люблю тебя, милая, – уверил Джиллиус.

А я отложила недоеденную булочку. От этой парочки исходит столько сахара, что сладкого уже не хочется. Уже прямо подташнивает, честное слово.

Но, скорее, подташнивало меня от запаха гнили, опять поплывшего по пасторской кухне.

Интересно, почему такие контрастные ароматы? То яблочный цвет, то гниль…

– Элайза, а как вас можно сделать человеком? И почему вы отказываетесь, Джиллиус? – спросила я, решив переключить фейри со страданий на конструктив. – Если есть какие-то варианты, надо ведь попытаться.

– Вариант один, – мрачно ответил пастор. – Только один, и он неприемлем. Видите ли, Беата, я и чужого-то человека не смогу расчленить! А уж любимую женщину…

Только что отпитый глоток горячего чая застрял в горле острой льдинкой. Пока я кашляла, мистер Коннелли вскочил, обежал стол и принялся хлопать меня по спине. А Баваан Ши уложила подбородок на сцепленные ладони и пожала плечами.

– Все же вы, смертные, такие странные… – проговорила она. – Уж сколько лет я не могу понять, почему он отказывается… Но вижу, и ты, хозяйка светлой стороны, не понимаешь самых простых вещей.

Я отстранила пастора, глубоко вздохнула и помотала головой.

– Простите… Но я действительно не понимаю. Как можно кого-то сделать человеком, предварительно… расчленив?!

– А вы, Беата, сказок не читали? – хмуро осведомился пастор. – Настоящих, а не тех, что обработаны для детей. Там много интересного написано. Я все их тщательно изучил. И, скажу я вам…