Дом на холме

Дайна так и застыла с блаженной улыбкой на губах, недоуменно глядя на Алекс, подпиравшую плечом дверной косяк. На жемчужной форме женщины красовалась эмблема Ордена, а на воротнике и манжетах появились знаки отличия.

– Бывших Танцоров в природе нет, – назидательно произнесла «белая Тень».

– Я... – промямлила мисс Уиквилд.

– Погорячилась? – Тонкие брови изогнулись. – Знаю. Не ты одна.

– Из-за меня чуть все не пошло прахом, – повинилась она.

– Перестань, ты же знала, что я рядом, – отмахнулась Алекс и добавила, хитро прищурившись: – Это и спасло тебя от Трибунала. Можешь, конечно, мне не верить, но таков твой мудрый план.

– Благодарю за то, что не оставила... – Дайна изящно склонила голову.

– Не забудь зеркало, – бросила та и, приложив руку к эмблеме на груди, приказала: – Гретта, домой.

Мадам Александра растворилась в воздухе.

* * *

Дом превратился в осажденную крепость. Естественно, ни о какой школе и речи не шло! Мама вернулась к привычным занятиям в библиотеке: снова скучные классические пьесы и романы, вперемежку со штудированием ненавистной Символогии.

Детскую теперь занимала Ди'Анно, которая и не Ди'Анно то вовсе... Письменный стол Эмили устилали разбросанные липовой учительницей листы черного пергамента.

Несколько раз девочке удавалось подслушать обрывки разговоров, но те не предвещали ничего хорошего. Взрослые обсуждали возможность перевода Эмилии в какую-то закрытую спецшколу. От одной мысли об этом к глазам подступали слезы. Меньше всего она хотела остаться без друзей!

Друзья... Судьба Робин после злополучного дня оставалась неизвестной. Кем был каменно равнодушный незнакомец, и куда он забрал ее? Ответов девочке не давали.

Чтоб хоть как-то поддержать бедняжку, Альхен «вспомнила молодость» и взялась связать Эмилии щенка. Он должен был быть непременно солнечно-рыжим с добрыми, веселыми глазками-пуговками... Девочка назвала его Чапа. Пряжа нужного цвета закончилась раньше, чем у щенка появился хвостик, поэтому тот «жил» в коттедже.

Чапа и колодезное эхо едва ли могли заменить живых и настоящих Никодемаса и Би. Эмилия часами пропадала в саду. Сидя на качелях, она думала о том, что рано или поздно проклятое заточение окончится и все снова станет как прежде.

Едкие шуточки Альхен заставили гренни применить к добывайкам последнее средство – яд! Ни извинения, ни увещевания, ни просьбы не смогли убедить ее изменить решение. К субботе девочка лишилась возможности общаться еще и с Клео – крошечный народец спешно перебирался поглубже под землю во главе со своей принцессой.

Ветерок, скорее всего, чувствовал пропитавшее всех настроение и будто тоже грустил. Пегас плохо ел, чаще лежал на золотой подстилке, только изредка бродил по бойлерной, хлопая крыльями.

Люс перестал улыбаться, взгляд его сделался рассеянным и тоскливым. Друг буквально не отходил от жены. Казалось, он боится открыть глаза и не увидеть ее рядом...

Качели плавно скользили туда-сюда, а голые ветки яблонь скребли узловатыми пальцами затянутое тучами небо. Кутаясь в счастливые воспоминания, как в теплый плед, Эмили в очередной раз представляла, что ничего не случилось.

– Скучаешь по Робин? – мягко спросила мадам Александра.

– Да. – Девочка старательно разглядывала пыльные ботинки.

– Понимаю. – Альхен приблизилась. – Она наверняка тоже по тебе скучает.

– Наверняка, – бесцветно повторила Эмили. Разговаривать не хотелось. Доверительный тон не подействовал.

– У Робин сейчас все хорошо. – Мадам Александра опустилась перед девочкой на одно колено. – Ты мне веришь?

– Нет, – мотнула головой она. – Меня все обманывают.

– Разве я тебя обманывала когда-нибудь? – нахмурилась та.

– Ты не отвечаешь на мои вопросы. – Эмили тяжко вздохнула.

– «Не говорить правду» и «говорить неправду» – есть разница? – парировала Альхен.

Слова заставили девочку крепко задуматься. Вроде, разница была... Только суть от этого не изменилась: она так ничего и не узнала.

– Джентльмен, забравший твою подругу, мой старый знакомый, – вдруг призналась мадам Александра. – Он сделает так, чтоб Би ни в чем не нуждалась и быстро поправилась.

– Она больна?! – Эмили сразу ухватила самую суть.

– Ну ты же помнишь, что именно произошло, верно? Когда вы расставались, она не показалась мне здоровой.

– Спасибо, – улыбнулась девочка. – Я очень не люблю «не знать».

Оставалось выяснить, что с Никодемасом. Не особо верилось, что мальчик с легкостью забыл о своих подругах и живет как ни в чем не бывало. И если спецшкола так уж неизбежна, Эмили надеялась на возможность посылать им с Роби письма.

Девочка время от времени запиралась в комнате на ключ и молча сидела на подоконнике, вглядываясь в полоску горизонта. А когда становилось страшно, она брала перо и писала много-много раз одну простую фразу: «Сириус, спаси!» – и страх отступал.

Эмили таскала у Ди'Анно пергамент. Серебряные чернила удивительно выглядели на матово-черных листах. Заветные слова будто приобретали мистическую силу в подобном исполнении.

Еще девочка любила слушать происходящее в бывшей детской, приложив к смежной стене стакан. Чаще всего там разговаривали двое.