Дом на краю ночи

Толпа одобрительно зашумела. Лейтенант припомнил «Руководство для солдат по Сицилии», которое им раздали перед высадкой в Мессине. «Большинство жителей принадлежат Римско-католической церкви и очень почитают разных святых». Судя по всему, британец чем-то их приворожил.

— Похоже, парень немного двинулся умом, — прошептал он на ухо сержанту.

Но и сержанта явно впечатлило услышанное.

— Я не уверен в этом, — сказал он. — Я слыхал, на этой войне чудеса случались. От моего зятя Харви, а он летчик.

— Да ладно тебе. — Лейтенант снова обратился к Роберту: — Неужели вы не хотите поехать с нами на Сицилию, там вас накормят, вас осмотрят врачи, вы узнаете, что произошло с вашими товарищами.

Но Роберт покачал головой:

— Я не могу уехать. Мое плечо заживает только здесь. И только этот доктор может меня вылечить.

Тут и сержант вмешался:

— Его плечо все равно искалечено. Так что какая разница, заберем мы его или оставим здесь.

— Он дезертир, — отрезал лейтенант. — Мы не можем его здесь оставить.

Лейтенант ожидал, что англичанин станет сопротивляться, но Роберт послушно пошел с ними. Чего лейтенант никак не ожидал, так это того, что местные жители целой процессией двинутся следом, причитая и протестуя на своем варварском диалекте. Иные неприкрыто рыдали, хватали англичанина за руки. Потный лейтенант вел за локоть бледного насупленного Роберта и жалел о том, что вообще оказался на этом острове. Хуже того — его сержант, суеверный молодой парень, выросший в калифорнийской лачуге, очевидно, англичанину сочувствовал.

Дойдя до пристани, люди в молчании наблюдали, как americani уводят Роберта. Сев в лодку «Господи, помилуй», лейтенант обратился к местным:

— Мы позаботимся о вашем друге. Будьте уверены, с ним будут обращаться хорошо.

Жители острова продолжали молчать. Роберт и Мария-Грация скованно попрощались. Затем лодка отчалила, увозя americani и англичанина. Печальная толпа долго еще стояла на пристани, глядя им вслед.

— Чертово место, — произнес лейтенант.

— Плохой знак, если хотите знать мое мнение, — ответил сержант.

Когда лодка, рассекая неспокойные волны, вышла в открытое море между Кастелламаре и Сиракузой, англичанин тихо застонал. Из раны на его плече сочилась черная кровь. Лейтенант порылся в медицинской сумке и достал оттуда пакет первой помощи в пластиковой упаковке.

— Вот, — сказал он, — наложите повязку на плечо. Мы отведем вас к доктору, как только прибудем на берег.

Тем временем сержанту вспомнилось, как лет в пятнадцать или шестнадцать, собирая урожай на ранчо в Соледаде, он увидел парня, упавшего из фургона на вилы, и как тот истекал кровью, пока она не вытекла из него вся.

Он был рад, когда они наконец передали солдата в английский полевой госпиталь.

Из Шестьдесят шестого госпиталя в Катании Роберта с кровоточащей раной эвакуировали в Тунис, где погрузили на военно-медицинское судно, доставившее его в Саутгемптон. Весь путь он не вставал с койки и мог лишь пить чай. Его рана то затягивалась на несколько дней, то опять кровоточила. Температура у Роберта скакала вверх и вниз, его изводили головные боли. Ни каломель, ни сульфаниламид не могли победить инфекцию. Она ушла вглубь, словно пустила в нем свои корни.

Его полк — вернее, то, что от него осталось, — проводил учения севернее, но Роберт не мог вернуться в строй. В то время как его товарищи по шестому гвардейскому парашютному взводу летали над Арнемом, Роберт лежал на больничной койке за серыми занавесками, но ему было все равно, он беспрерывно думал о Марии-Грации. Он вспоминал жаркие дни в ее объятиях, когда весь город дремал за закрытыми ставнями, а они сдерживали дыхание, чтобы не нарушить тишину острова, вспоминал ее густые черные волосы. Думал об умиротворенном пробуждении рядом с ней в комнате, откуда были видны пальмы и синяя полоса моря. Он не мог с точностью сказать, было ли все это на самом деле или ему пригрезилось. Весь мир утонул, целые куски жизни куда-то провалились. И все же Роберт цеплялся за надежду, он ведь знает эту прекрасную девушку, он любил ее, и она его любила, и что когда-нибудь это вернется.

Он слушал радио и понимал, что война близится к своему хаотичному завершению. Последовала капитуляция. Гитлер мертв. И Муссолини мертв. Затем две большие бомбы были сброшены на Японию, уничтожив целые города. Скоро солдаты потянутся домой — на кораблях, на поездах, — начнется великий исход через страны и континенты. Мир снова придет в движение, но на этот раз забыв о противостоянии. Подобно мигрирующим птицам, люди устремятся в родные края.

Осенью 1945 года Мария-Грация получила открытку с видом кирпичного фасада английского госпиталя. Открытка каким-то образом нашла ее, несмотря на то что в адресной строке стояло только: «Марии-Грации Эспозито, “Дом на краю ночи”, остров Кастелламаре». «Sto pensando a te», — было написано на ней. «Я думаю о тебе». Так она узнала, что Роберт жив.

II

Кончетта разбудила ее до рассвета.

— Мария-Грация, выходи! — Голос эхом отдавался во дворике.