Дом на краю темноты

— Я так и подумала, — отвечает Марта. — Поэтому я рада, что ты остановилась сегодня у пекарни. Вообще, я этого ждала. Я почти что сама тебе позвонила, но после всего, что произошло за последние пару дней, я не знала, захочешь ли ты говорить. Нам многое нужно обсудить.

— Давай начнем с моего отца, — говорю я, тоже переходя на «ты».

— Ты хочешь знать, правдива ли его книжка. По крайней мере моя роль.

Марта бросает на меня косой взгляд, проверяя, не удивлена ли я от того факта, что она прочитала книгу. Удивлена.

— Я прочитала ее по совету моего адвоката, — говорит она.

— И твоя часть истории — правда?

— В какой-то степени да. Я встречалась с твоим отцом и именно так, как это описано в книге. Он пришел в пекарню, а потом я встретилась с ним в библиотеке.

— О чем вы говорили?

Марта держит бутылку пива двумя руками, прижимая ее к груди. Из-за этого она выглядит как тихоня на вечеринке. Робкой и застенчивой.

— В основном о том, что в итоге оказалось в книге. О нашем времени в этом доме. О том, что случилось в тот ужасный день. Он сказал мне, что работает над книгой о Бейнберри Холл, поэтому я и согласилась поговорить. Я хотела, чтобы он знал правду. Я была очень честна, начиная с болезни Кэти и заканчивая тем, как я обнаружила ее и Кертиса.

— И все эти разговоры о том, что ваш муж этого не делал?

— Мы никогда об этом не говорили, — отвечает Марта. — Это полностью выдумка.

Я смотрю в свою бутылку, пристыженная действиями своего папы и не в силах посмотреть ей в глаза.

— Мне жаль, что папа это сделал. С его стороны это было неправильно.

То, что мой отец написал о Кертисе Карвере — одна из многих причин, по которым я не могла принять наследие Книги. Одно дело — выдумать диковинную историю и сказать, что она настоящая. Таблоиды делают это каждую неделю. Переписать чужую историю не так-то просто. Открыто заявив, что Кертис Карвер не убивал свою дочь и себя, папа исказил истинную трагедию Марты, пока она не стала напоминать вымысел. Тот факт, что она сейчас здесь, показывает ее способность прощать, и я не уверена, что обладаю тем же.

Вот почему мне так больно сейчас думать, что в том, что написал папа, есть хоть капля правды. И не только о том, что в Бейнберри Холл водятся привидения.

Обо всем.

Там небезопасно. Особенно для тебя.

— А папа говорил о призраках? — спрашиваю я.

— Конечно, — говорит Марта. — К тому времени история вашей семьи была повсюду.

— Так вы говорили после того, как мы уехали из Бейнберри Холл?

— Это было где-то спустя две недели, — отвечает Марта. — Я запомнила, потому что люди только об этом и говорили, когда приходили в пекарню. Они боялись, что я слишком расстроюсь из-за того, что по всем новостям говорили только о Бейнберри Холл.

— А ты расстроилась?

— Поначалу, — призналась она. — Но меня также интересовало, что там случилось с вашей семьей.

— Почему?

— Потому что я бы не удивилась, если бы узнала, что тут обитают призраки, — Марта сходит с крыльца, чтобы посмотреть на фасад Бейнберри Холл. В ее линзах отражается дом, скрывая испуганное любопытство, которое, я уверена, есть в ее глазах. — Я не верю в призраков. Но этот дом — и то, что здесь произошло — что ж, он мог бы изменить мое мнение.

Я остаюсь на крыльце, наблюдая, как она наблюдает за Бейнберри Холлом. То, что мне нужно спросить дальше — это момент «все или ничего». Это может заставить Марту Карвер думать, что я точно такая же, как мой папа.

Жестокая.

— Ты когда-нибудь задумывалась — хоть на секунду — что мой папа был прав? — говорю я. — Обо всех тех вещах, которые он описывал в Книге. А что, если твой муж не убивал дочь?

Я жду, что Марта разозлится. Но оказывается все наоборот. Вернувшись на крыльцо, она крепко меня обнимает.

— О, Мэгги, я знаю, через что ты сейчас проходишь. Я тоже проходила. Хотела верить во что угодно, кроме того, что прямо перед тобой. Месяцами — даже годами — я лелеяла зерно этой надежды, что Кертис этого не делал. Что он не мог быть таким монстром. Но он был, Мэгги.

— Почему ты так уверена?

— Он оставил записку, — говорит Марта. — Об этом не упоминалось в официальном полицейском отчете, поэтому об этом не сказано ни в одной статье. У Кертиса была депрессия, о которой тогда говорили не так много, как сейчас. Болезнь Кэти все только ухудшила. Он написал, что больше не может этого выносить. Что все, чего он хочет — положить конец страданиям, которые они с Кэти испытывают. Полиция подтвердила, что это был его почерк, а экспертиза подтвердила, что он убил и Кэти, и себя.

Она замолкает, будто от этих слов из ее легких исчез весь воздух. По крайней мере так было со мной. Я не могла дышать.

— Трудно смириться с тем, что кто-то, кого ты любил, был способен на такую жестокость, — наконец говорит она.

Я пока к этому не готова. Как я могу, если многое из того, что случилось той ночью, остается неизвестным? Но Марта уже приняла решение, судя по ее словам: