Дом на Луне

Мы отправились в Химки, там, на складе, уже стояли голые манекены, магазинные, с нашими головами. Словно Сумасшедший Доктор из Пещеры ужасов, Дятлов распилил им руки и ноги, а потом примотал скотчем к туловищу так, чтоб они были согнуты в локтях и коленях.

Стали думать, во что их одеть. У нас нет ничего парадного, пришлось выпросить у Серафима его костюм шерстяной, австрийский, в отличном состоянии.

Ботинки дал Кеша — лучшие свои ботинки!

Рита с печальным вздохом безвозмездно пожертвовала старинную вязаную шаль, платье бежевое, туфельки, все такое старое, но выглядит благородно.

Еще у Риты в сундуке оказались припрятаны два парика, один из которых она собралась вручить моей тетушке на семидесятипятилетие. Маргарита придумала яркий застольный хеппенинг: заколками заколоть волосы — вроде бы «под лысого», нацепить парик. А в разгар застолья поднять бокал и воскликнуть:

— Смотрите на меня! Видите, как я эффектно выгляжу? Но что я — без этого предмета???

После чего — сорвать парик и с головой — гладкой, как коленка, провозгласить:

— Это нужно каждому! Катрин! Нахлобучивай его скорее! Он — твой!..

— А я выну зуб вставной изо рта и скажу: «Веня! брат! А это тебе!», — возмущенно сказал Фима. — И присовокуплю слуховой аппарат. Тут все как пойдут преподносить друг другу свои протезы, костыли и супинаторы!.. Вот будет веселье!

Рита обиделась, надулась и всю дорогу ворчала, мол, она только хотела, чтобы Катюша выглядела как нормальная бабулька, а не как одуванчик после урагана.

В назначенный день в галерее «Феникс» Феликс принимал от производителей циклопические песочные часы. Высотой два семьдесят, тройные стекла, способные выдержать давление в несколько тонн, шесть граней, стальная рама, наверху конус с дырочкой из металла проложен стеклами, все это герметично!..

Илья Трофимыч Саблин не мог налюбоваться на свою работу. Он шагал кругами, как конь на поводе, и косил в ее сторону восхищенным глазом. Саблин — бывший скрипач, а дочь у него учится в консерватории по классу вокала. И когда он узнал, что на открытие придут высокопоставленные особы, мэр, Министерство культуры в полном составе, заместитель мэра Иосиф Орджоникидзе, строительные магнаты, режиссеры, актеры, толпы знаменитостей, завел такой разговор с Кешей, мол, а что если на вернисаже в стеклянной призме исполнит арию «Приди, возлюбленный, приди» одна подающая надежды оперная певица, намекая на свою дочку.

— Интересная идея, — сказал Кеша. — Но, между прочим, на нее будет сыпаться песок.

— Почему? — дудел в свою дуду Саблин. — Она споет, мы ее выудим оттуда, и ты откроешь вентиль.

— Побойтесь бога, Илья Трофимыч, там же ничего не слышно, безвоздушное пространство! — заслонял своим телом Кешу Борька Мордухович. — Хотите — сами берите скрипку, садитесь туда и играйте беззвучно! А что? Это будет картинно: бизнесмен, олигарх, гений стеклопакета сидит в стакане собственного изготовления и наяривает на скрипочке!

Вся художественная общественность Москвы съехалась во двор ничем доселе не примечательной галереи «Феникс» — чиновники, коллекционеры, любители искусств, мелкие тусовщики, которые ходят на фуршеты, чтобы выпивать и бутерброды с собой унести в пакетиках (есть же такие!).

Феликс предстал перед публикой в умопомрачительном шерстяном костюме болотного цвета, камышовой рубашке и авангардном галстуке с изображением нильского аллигатора.

— Друзья! — сердечно произнес он, распахивая объятия и обнаруживая у себя на груди крокодила от носа до хвоста. — Как говорил у нас в Анголе полковник Веткин: «Время деньгу дает, а на деньги и времени не купишь»! Поэтому выставку «Машина времени» считаю открытой!

…В центре зала, в граненой колбе на стульях за столом, устланным бабушкиной скатертью с кружевами, неподвижно сидели мы с Кешей. И я подумала: какой же у меня царственный профиль. Я раньше стеснялась своего профиля, а сейчас я им горжусь.

Рита с Фимой чуть в обморок не упали, когда вся эта архитектоника явилась их изумленному взору в полной красе. Перед нами сияли хрустальные бокалы, остатки былой роскоши, кузнецовские тарелки, которые дед Степан еще до революции поднял с затонувшего корабля «Женя-Роза», вилки, ножики, все как полагается, у ног на полу примостился мой старый плюшевый медведь. Замкнутая сфера Вселенной, увенчанная внушительным стеклянным конусом — вместилищем песка.

Телевидение, фотографы окружили песочные часы. Самый знаменитый фотокор Восточной Европы, светило фотографии, немец Бурхард Ханс Юрген нацелил на Кешу объектив.

Снимали каждый шаг: вот он приставил к колбе лестницу, поднялся, палочкой раскрыл отверстие в часах, откуда легкой струйкой, почти прозрачной, полился песок, тончайшая песчаная пудра.

В течение нескольких секунд она покрыла наших магических двойников, словно патиной, придав античный вид, будто они вылиты из бронзы. Что-то египетское проступило в лицах — от изваяния супружеской четы Рахотепа и Нофрет, которые присели тут на мгновение — пять тысяч лет назад в эпоху Древнего царства.