Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры (ЛП)

Когда Рэйчел оправилась от потрясения, Марка перевели в отдельную палату. Она осмотрела его раны и при виде старых шрамов вспомнила, как выхаживала его в прошлый раз, когда спасла от смерти. Теперь ей предстояла другая задача, и раны были другие — пострадало не только его тело, но и ум. Она послала за больничным парикмахером, и тот подстриг Марку волосы и сбрил многолетнюю поросль на лице.

Прежде чем отвести его в дом на мысе Полумесяц, Рэйчел должна была убедиться, что муж здоров и презентабельно выглядит, чтобы его появление не стало слишком сильным шоком для матери, сестры и зятя, а главное, для маленького сына. Она не знала, получал ли он ее письма. Знал ли он, что она родила?

Нужно было о многом позаботиться, многое решить, но это пока могло подождать. Летая на крыльях эйфории, Рэйчел думала лишь об одном: как бы Марк скорее поправился и вернулся домой, в безопасное место. Они уже потеряли столько времени, и она не хотела, чтобы что-то помешало им быть вместе.

Рэйчел решила не рассказывать семье о Марке, пока не убедится, что он готов к встрече с ними, и каждый день понемногу рассказывала ему о его прошлом. Пять дней она хранила свой драгоценный секрет, и наконец, когда врач заверил ее, что Марка можно выписывать, они вышли из больницы. Одежда, которую она тайком принесла из дома, оказалась ему слишком велика после долгих лет лишений, и они отправились покупать ему более подходящий костюм. Всю дорогу она крепко держала его за руку. Она только что обрела его снова и не желала рисковать.

Что до бродяги, который оказался не бродягой, туман в его сознании понемногу начал развеиваться. В отличие от морского тумана, он не рассеялся быстро и отступал понемногу. Они подошли к переходу через Касл-роуд, когда он внезапно остановился и повернулся к ней.

— Рэйчел.

По его тону она не поняла, было ли это утверждением или вопросом.

— Да, Марк? — ответила она столь же нейтральным тоном.

— У тебя есть еще одно имя. — На этот раз он явно не спрашивал.

— Грэм? Каугилл? — спросила она.

Он покачал головой, сосредоточенно нахмурился, а затем на его лице появилась торжествующая улыбка. Он вспомнил.

— Жена, моя жена, — проговорил он и снова задумался. — Ну разумеется. Ты — моя жена.

Рэйчел улыбнулась.

— Верно, дорогой, а ты — мой муж.

Он часто заморгал, задумался ненадолго и кивнул.

— Да, наверное, так и есть.

Они отправились к лучшему портному в городе; продавец, высокомерный юноша, явно не горел желанием обслуживать покупателя, который выглядел столь непрезентабельно, но передумал, увидев медсестринскую форму Рэйчел и услышав ее уверенный решительный тон. Когда Марка одели с ног до головы, продавец с отвращением воззрился на груду старой одежды.

— А что изволите сделать с этими вещами, сэр? — спросил он.

За долгое мрачное время, что Сонни провел в скитаниях, он много раз терпел унижения и был вынужден поступаться своим достоинством. Теперь он знал, что больше не должен с этим мириться, но сомневался, как себя вести.

Зато Рэйчел не сомневалась. Она повернулась к продавцу; в ее глазах пылала ярость.

— Не сэр, а капитан Марк Каугилл, если не возражаете и даже если возражаете. Заберите вещи и поступайте с ними как душе угодно, а можете выбросить. — С этими словами она взяла Марка за руку, и они пошли к выходу.

Она все еще не хотела везти его домой; хотела еще немного побыть с ним наедине. Они зашли в небольшое кафе и заказали чай. Официантка с любопытством разглядывала странную парочку. Какой высокий статный мужчина, подумала она; везет же некоторым девушкам. Рэйчел взяла Марка за руку. Официантка умиленно вздохнула.

— Марк, дорогой, обещаю, скоро я отведу тебя домой к матери, Конни и Майклу, но сначала скажи — получал ли ты мои письма?

Марк покачал головой:

— Я не знаю.

Рэйчел улыбнулась.

— Тогда должна предупредить, что дома тебя ждет еще один маленький человек, с которым ты никогда не встречался. Марк, дорогой мой Марк, у нас есть сын. Ему пять лет.

Марк вытаращился на нее.

— У меня… у нас… сын?

Рэйчел молча сидела и смотрела, как меняется выражение его лица; он пытался осмыслить услышанное.

Память стала возвращаться, подкидывая сразу много воспоминаний.

— Чичестер… паб со странным названием, — пробормотал он, вспомнив гостиницу, где они провели медовый месяц.

Рэйчел восторженно воскликнула:

— Да, любовь моя.

Он кивнул.

— Он был на пляже. Я с ним говорил, — убежденно произнес он.

— Он нам рассказал. Ты предупредил его насчет крученых мячей. И сказал, что ты назвал его Сонни; тут-то твоя мама и всполошилась.

— Мама была там?

— Да, и когда она стала оглядываться, ты уже ушел, а она почему-то решила, что Марк увидел привидение — призрак ее отца.

— Они называли меня Сонни, а дед вечно дразнил меня этими кручеными мячами, — вспомнил Марк.

— Да, дорогой, но ты числился пропавшим без вести более четырех лет. — Она сжала его руку.

— Я не знал, куда идти, не помнил, кто я. Я ничего не помнил.