Дом на мысе Полумесяц. Книга третья. Возращение домой

Эндрю убежал, обидевшись, что бабушка с дедушкой его не поддержали. И как они могут приказывать высыпаться и вникать в сложные задачки по алгебре, когда полночи под боком воет банши? Эндрю, правда, не знал, кто такие банши, но слышал, что те славились своим воем.

* * *

Накануне выхода на работу и через год после возвращения домой Люк женился на Изабелле Финнеган. Луиза Финнеган, хоть и настаивала, что молодые должны сочетаться браком как можно скорее, пришла к выводу, что организация «свадьбы года» по австралийским меркам требует времени. Люку повезло, что она не слышала, как он шепнул Белле:

— Может, просто сбежим и обвенчаемся тайком? Мне не нужна вся эта мишура.

— Пусть отведет душу. Ты же знаешь, мама тебя любит, а я ее единственная дочь. И для нее это единственная возможность поиграть в свадебные хлопоты.

Люк не нашел что возразить на эти слова.

Декабрьскую свадьбу на пике австралийского лета отметили роскошным приемом, собравшим сливки мельбурнского общества и деловых кругов. Репортеры фотографировали счастливую пару; позже эти снимки разлетелись по всему миру с описаниями подвигов Люка в юности и на войне. Сияющая невеста держала новобрачного за руку и улыбалась в камеру. Наконец закончились годы ожидания. Мать невесты в платье от известного дома мод — в лучшем, что смогла раздобыть, — израсходовала полдюжины носовых платков, утирая слезы радости.

Когда невеста с женихом вышли на первый танец, Люк прошептал на ухо Изабелле:

— Знаешь, кажется, мы нарушили семейную традицию Фишеров.

— Какую? — подозрительно спросила она.

— Ты не беременна.

Изабелла Фишер с любовью взглянула на мужа, кружившего ее в танце по роскошному залу.

— Ха! Это ты так думаешь!

Через две недели в Скарборо Дженни листала журнал и увидела черно-белую фотографию свадьбы в Австралии. Невеста с женихом стояли на залитой солнцем лужайке. Она прочла подпись под фотографией.

— Марк, а как зовут владельца вашей компании? «Фишер-Спрингз»?

— Фишер.

Прочие в комнате прыснули.

— Ясно, что Фишер! Я имею в виду имя, не фамилию.

— Не знаю. А что?

— Тут свадебная фотография из Мельбурна и написано, что Фишер такой-то женился. Вот я и решила, что, может, это он.

— Без понятия.

Сонни проходил за ее креслом, заглянул из-за спины, посмотрел на фотографию и пожал плечами.

— И я не знаю.

Сонни вышел из комнаты, и вдруг ему в голову пришла странная мысль: жених на фотографии был как две капли воды похож на его брата Джеймса. Усмехнувшись, он отмахнулся от этого абсурдного предположения.

* * *

Снегопадом снова завалило дороги, и Рэйчел Каугилл охватило уныние. Даже проделки Эндрю не могли ее приободрить. Тот радовался, что в школе отменили уроки, и продолжал собирать головоломку, которую ему подарили на Рождество. А взгляд Рэйчел, по обыкновению, вернулся к фотографии Билли. Она вспомнила мрачные дни после ссоры с младшим сыном и ужасные последствия этого разногласия.

Они с Билли расстались на плохой ноте, наговорив друг другу обидных слов. Рэйчел обвинила его в эгоизме, так как тот солгал про возраст, чтобы его взяли в армию.

— Ты, кажется, совсем не думаешь, как ранят твои поступки близких! В прошлую войну я считала, что потеряла твоего отца, теперь твой брат на фронте. По-твоему, мне мало тревог?

— Я так поступил, потому что это мой долг, мама. На этом разговор окончен. Жаль, что тебя это огорчает, но я должен поступить по совести.

— Что ж, я не собираюсь сидеть здесь и терпеть, пока ты расхаживаешь в новенькой форме, красуешься перед девчонками и изображаешь героя! Отныне я запрещаю упоминать твое имя в этом доме; в увольнительную можешь не приезжать. Если я смогу о тебе забыть, мне больше не придется волноваться, в безопасности ли ты, или в беде, жив или мертв!

Разумеется, она сказала это сгоряча. Рэйчел часто говорила, не подумав. Стоило Билли уехать из дома на мысе Полумесяц, как она сразу пожалела о своих словах, но было уже поздно. Недели и месяцы прошли без новостей; Рэйчел стала надеяться, что постепенно трещина затянется, но, как выяснилось, времени на это не осталось. Подтверждением тому стала телеграмма из военного ведомства. Сонни скрывал свое горе, насколько мог. Рэйчел же своих чувств не прятала.

Разлад между Рэйчел и Билли затронул и остальных членов семьи. Хуже всего пришлось сестрам Билли. Старшая, Фрэнсис, перенесла семейную драму лучше младшей, Элизабет, особенно учитывая, что в последние годы войны у Фрэнсис появился жених — Генри, пилот американской авиации. Но Элизабет, увы, было некому утешить, а ведь из всей семьи их с Билли связывали самые близкие отношения.

Элизабет винила в размолвке мать и воспринимала в штыки любую критику, касающуюся брата. С раннего детства она боготворила Билли. Тот всегда был рядом: играл с ней, учил читать и писать или просто водил на прогулки. Они играли в мяч на пляже; Билли учил ее плавать.