Дом на мысе Полумесяц. Книга вторая. Накануне грозы (ЛП)

В старом доме в Скарборо на мысе Полумесяц многое изменилось. Теперь здесь не было слуг, что прослужили Каугиллам долгие годы. Немногочисленному оставшемуся семейству прислуживали лишь дворецкий, кухарка и одна горничная. Семья поселилась в доме на мысе Полумесяц в 1897 году, когда Альберт Каугилл, партнер одной из крупнейших фирм по торговле шерстью в Брэдфорде, переехал в Скарборо с женой и пятью детьми.

Когда Сонни вернулся, в большом полупустом доме остались лишь его мать Ханна, жена Рэйчел и маленький сын Марк, о чьем существовании Сонни не догадывался. Так вышло, что в то же время в доме гостила сестра Сонни Конни с тремя детьми и мужем Майклом Хэйгом, выздоравливающим после болезни; они приехали из Бейлдона. Всем не терпелось узнать, где Сонни пропадал столько лет, но его не торопили, предоставив возможность обо всем рассказать в свое время.

Спустя некоторое время Ханна, которой исполнилось шестьдесят пять лет, села и терпеливо рассказала своему младшему сыну обо всем, что случилось за годы войны и те четыре года, что прошли с момента его исчезновения. Так Сонни узнал о двух отцовских инфарктах. Второй случился после того, как отец получил телеграмму, где сообщалось, что сын, вероятно, погиб в бою. Сонни узнал о гибели своей сестры Ады, работавшей медсестрой в военном госпитале во Франции; о смерти знакомых ребят с мыса Полумесяц — сыновей соседа, его детских товарищей по играм. Потрясли его и новости о погибших родственниках, в том числе его племяннике Соле.

— Из этой мясорубки невредимым вышел лишь племянник твоего отца Кларенс Баркер, хотя по нему мы бы точно не скучали, — с несвойственной ей злобой заметила Ханна.

Услышав имя одного из погибших, Сонни растерялся.

— Сол? — переспросил он. — Но кто это? Солом звали моего деда; он умер еще до войны.

Ответила Конни:

— Нет, речь не о дедушке. Сол был сыном Джеймса и Элис. Ты же помнишь нашего брата Джеймса, который давно уехал за границу?

Сонни улыбнулся.

— Конечно, я помню Джеймса. Отец выгнал его из дома, и он сбежал с Элис, горничной. — А потом Сонни вдруг добавил: — Они уехали в Австралию.

Конни и Ханна в изумлении уставились на него.

— Почему ты так решил? — спросила Конни. — Джеймс никогда не говорил нам, куда они с Элис поехали. Кто знает, где они сейчас? Мы много лет переписывались через его лондонского адвоката, но Джеймс ни разу не раскрыл своего местонахождения.

Но Сонни настаивал:

— Сол был австралийцем. Я точно знаю. Не спрашивайте откуда; просто знаю и все. Он был очень похож на Джеймса, — добавил он.

Ханна удивленно и испуганно взглянула на сына.

— Но как ты можешь это знать, Сонни? Вы с Солом ни разу не встречались.

Сонни сосредоточенно нахмурился.

— Не знаю. Может, и встречались. Возможно, моя память до сих пор полностью не восстановилась, но, кажется, я помню лицо и голос.

Тут заговорила Конни:

— Думаю, Сонни прав, мама. Джеймс писал нам, как умер Сол. — Она повернулась к брату. — Джеймс почему-то не сомневался, что ты был рядом с Солом, когда тот погиб, что вы умерли вместе, но тогда — а это случилось сразу после смерти отца — мы были слишком расстроены и не обратили внимания. Так что как знать, может, Джеймс и впрямь в Австралии.

* * *

Память возвращалась быстро, но Сонни не помнил ничего, что непосредственно предшествовало его пребыванию во французской лечебнице для умалишенных. Когда кошмары, что раз за разом проигрывались в его голове, потихоньку отступили, он ушел из лечебницы и отправился в Англию пешком. Рассказ об этом эпическом походе, длившемся два года, был историей о человеческой целеустремленности и стойкости, учитывая, что Сонни имел лишь смутное представление о том, куда держал путь.

Однажды вечером после ужина семья сидела в гостиной. Рэйчел и другие завороженно слушали рассказ о том, что пережил Сонни до того дня, как Рэйчел обнаружила его, безымянного раненого бродягу, в палате больницы Скарборо, где работала медсестрой.

— В лечебнице я все время рисовал, — вспоминал Сонни. — Я не знал, где нахожусь, и называл лечебницу просто Местом. И всегда рисовал один и тот же пейзаж — разрушенное аббатство среди полей, а рядом — деревушку. Закончив картину, я уничтожал ее. Поначалу не знал почему, но потом понял: на картине чего-то не хватает. Она была неполной, но почему? Я не догадывался. Потом я случайно понял, что на пейзаже не хватает группы людей. Тогда я решил, что должен отыскать это аббатство. Не для того, чтобы посмотреть на него, а чтобы увидеть людей. Наконец я добрался до места и был страшно разочарован; людей, которых не хватало на картине, рядом с аббатством не оказалось. Мой заплутавший мозг не осознавал, что время движется. Я стоял у аббатства на мысе Полумесяц и не понимал всей важности этого названия. И до сих пор не понимаю, как связал в своей голове аббатство и мыс и при чем тут люди, которых я хотел видеть на картине.

— Я знаю, — ответила мать. — Пойдемте со мной, вы все.