дом на перекрестве 102

Я смотрела на нее и не могла ничего сказать. В горле прочно стоял ком, такой, что даже дышать было тяжело. Я и хотела, и не могла спросить ее о том, что с ней было, и что она пережила. Просто не могла. Я никогда не смотрела по телевизору всякие программы о криминальных ужасах или ток-шоу с героями всяких жутких историй. Потому что не умела абстрагироваться от этого кошмара, и смотреть именно как нечто познавательное. И вот сейчас передо мной рыдала на земле женщина, которая все это пережила. А чуть в стороне стояли те, кто все это сотворил.

А пока я смотрела на них, пытаясь взять себя в руки, из замка уже высыпал народ. Король со своими приближенными, князь с прочими лиреллами. А их Листянок все прибывали и прибывали селяне. И как раз они роптали, гул в толпе все нарастал, пока не раздался женский выкрик: 'Повесить их, сволочей'.

-- Леди, на сук их, -- поддержал другой голос из толпы.

-- Леди, справедливости, -- воззвал третий голос.

И я мучительно сглотнула ком в горле. Я не могу... И перевела взгляд на короля, который стоял чуть в стороне и смотрел на меня.

-- Баронесса, вы хотите, чтобы я осудил их по королевскому решению? -- спокойно спросил он у меня. И я судорожно закивала. -- Или вы сами? -- и я тут же отчаянно замотала головой.

-- Рассказывай, -- он шагнул вперед и обратился к рыдающей женщине. -- Кто такая? Как долго у них? Что еще видела и знаешь?

-- Я Светана, из деревни Опреловка. Мы ехали на ярмарку, а они... -- она всхлипнула. -- Мужиков наших сразу порешили, когда телегу захватили. А меня и еще двух баб забрали.

-- Когда? -- спокойно спросил Албритт.

-- Да уж почитай три недели как. Нюрана померла на четвертый день... Эти сволочи... Они... А она совсем молоденькая была... -- женщина судорожно вздохнула, сдерживая всхлип, и сжала пальцы. -- А я и Юлянка, мы в яме почти все время сидели, кроме того времени, когда они нас... вытаскивали.

-- И где эта Юлянка?

-- Вон тот, глава их, -- бывшая пленница кивнула на здоровенного патлатого разбойника, -- порезал он ее. За то, что она ему чуть глаза не выцарапала. А мне показывал, пока ножом ее разрисовывал, что будет со мной, если я тоже вздумаю царапаться.

-- Что еще видела и знаешь?

-- Больше ничего. Они уходили периодически, вещи приносили. Но людей не приводили. Я разговоры слышала, они их убивали сразу. Говорили, мол, баб нет, а мужики им без надобности.

Слушала я все это, и у меня волосы дыбом вставали. В прямом смысле этого слова. Я чувствовала, как из прически одна за другой вылетают шпильки, и волосы выскальзывают на свободу, паря вокруг головы. И возникло странное чувство, почти как тогда, во дворце с принцем Гесилом.

-- Господин, леди, -- закричал кто-то из толпы селян. -- Повесить их. Народ-то пропадал, а это они... А мы уж и веревки принесли!

Разбойники молчали, только зыркали исподлобья. Осмотрев их всех по очереди, я встретилась взглядом с главным и... Он усмехнулся. Ни капли сожаления, раскаяния, страха. Нет, лишь смотрел на меня и скалил зубы в кривой ухмылке. И вот тут у меня сорвало крышу. Ощущение нереальности происходящего нахлынуло, словно прорвало плотину. И я стояла, так же молча, и смотрела на него, не в силах отвести глаз. А в толпе кто-то завизжал...

-- Вика! Вика, остановись! -- меня кто-то тряс за плечи.

Я с трудом отвела взгляд от деревянной статуи, на которую смотрела и взглянула в глаза Эйларда.

-- Вика, не надо! Их сейчас повесят!

-- Что? -- хрипло спросила я. -- Что не надо?

-- Не надо превращать их всех в дерево, -- терпеливо повторил маг. -- У тебя опять глаза светятся. Остановись.

-- Что?! -- переспросила я и посмотрела на ту самую деревянную статую, которую гипнотизировала до этого.

О, боже! Высокая деревянная скульптура один в один повторяла черты лица и очертания фигуры главного разбойника. Это... Это я?! Я перевела взгляд дальше -- оставшиеся четверо бандитов стояли на коленях и в немом ужасе смотрели то на своего главаря, то на меня. И когда мы встретилась взглядом с одним из них, он как-то тонко, по-бабьи закричал, обращаясь к Албритту:

-- Лучше повесить нас, господин. Смилуйся, -- и его сотоварищи подхватили его крик.

-- Повесить! -- король небрежно махнул рукой, и разбойников потащили к деревьям неподалеку.

Там озверевшие селяне уже пристраивали веревки на ветках. А я все не могла отвести глаз от того, во что превратился глава разбойников.

-- Леди, молю -- отдайте его мне, -- произнес кто-то тихо. На меня смотрела Светана, и такое у нее выражение глаз было...

Непонимающе глядя на нее, я кивнула, хотя не могла взять в толк, зачем ей эта статуя. На меня вообще какой-то ступор напал.

 -- На щепки его, гада. Я сама лично распилю его и спалю. Чтобы даже духу от этой сволочи не осталось... -- она поднялась, наконец, с земли.

А за это время веревки уже пристроили на деревьях, и я поняла, что мне пора уходить. Смотреть на это я не в силах. Я же потом спать по ночам не смогу. Судорожно вздохнув, я сделала шаг назад, пытаясь отвернуться.