Дом на Рождество

Холодный укол вины пронзает меня изнутри, потому что в глубине души знаю, что ее слова не лишены смысла. В глазах Холли, когда я ушел с работы, все выглядело так, будто я бросил ее и отказался от нашего брака. На самом деле я ушел с работы, чтобы спасти наш брак и себя.

— Это нечестно, — протестую я. Не могу стоять на месте, поэтому беру украшение и вешаю его на елку. — Я говорил с тобой обо всем. Ты ни разу не показала, что готова попробовать. Несколько месяцев никакой близости, ничего, кроме разногласий…

— Я не подписывалась быть твоим жизненным наставником, — огрызается она в ответ. — У меня нет всех ответов.

— Ты могла бы просто поддержать меня. — Мой пульс учащается от волнения. — Разве ты не заметила, что мне было невыносимо? Что я просто выполнял свои обязанности и ненавидел каждую минуту? Или ты замечала, но тебе было просто все равно? — Я смотрю на нее, чувствуя внезапную вспышку разочарования вперемешку с грустью. — Раньше мы хотели детей.

— Я хотела от тебя детей, но время не…

— Никогда не бывает подходящего времени для рождения детей, Холли.

— В финансовом плане…

— Мы не без гроша в кармане. — В моих словах сквозит разочарование. Я хрущу костяшками пальцев и добавляю, — Если мы будем ждать, пока не будем готовы, то будем ждать всю оставшуюся жизнь.

Она скрещивает руки на груди, пожимает плечами и отводит взгляд в сторону.

Я сокращаю расстояние между нами, большим пальцем поддеваю ее подбородок и мягко заставляю встретиться со мной взглядом.

— Что случилось с женщиной, в которую я влюбился? — Тон моего голоса звучит резче, чем я того хочу, и я сразу понимаю, что мои слова глубоко ранят. — Холли…

— Я собираюсь съездить в супермаркет. — Она отходит от меня, выражение ее лица каменное. — У нас почти закончилось молоко, а в магазинах будет много народу.

ГЛАВА 5

Рождество — это любовь в действии. Всякий раз, когда мы любим, и всякий раз, когда мы отдаем — это Рождество. Дэйл Эванс

Холли

Самое худшее что может быть, когда вы ссоритесь с любимым человеком — это то, что вы не всегда можете отрицать его правоту. В каждой истории есть две стороны, верно? И в этом то и проблема, когда вы отчаянно рвете отношения.

«Не то, чтобы я не привыкла к ссорам», — рассуждаю я, выезжая на своей машине с подъездной дорожки, двигаясь медленно, чтобы не задеть машину Итана. — «Не прозвучало ничего, что не было бы сказано раньше».

Но от этого не легче, особенно когда какая-то часть меня знает, что он прав.

Итан хотел создать семью. Я тоже этого хотела. Черт возьми, я до сих пор хочу, вот только меня съедают сомнения. Его отец никогда не бросал его мать ради другой женщины. В отличии от меня, у Итана всегда была крыша над головой и забота двух любящих родителей. Я же, напротив, слушала, как мама плачет по ночам из-за разбитого сердца и финансовых проблем, думая, что я сплю. Если бы бабушки не было рядом, не уверена, что мама смогла бы встать на ноги после того, как отец бросил ее… нас.

Итан знал мои страхи, но в его идеалистическом мире ничто не могло нас сломить.

Какая ирония.

С другой стороны, Итан ненавидел свою работу. Я могла бы выразить большую поддержку. Возможно, должна была бы, но я не из тех, кто делает все наполовину. Есть разница между тем, чтобы продолжать томиться на работе, которую ты ненавидишь, и тем, чтобы снова оказаться безработным, уйти в никуда. И все же, увидев выражение боли на его лице, я чуть не расплакалась, и есть только один человек, с кем я могу поговорить, когда мне так плохо.

Закусочная «Кленовый лист» уже несколько десятилетий является одним из основных мест в городе. Необычная атмосфера пятидесятых привлекает горожан и случайных туристов, с красной крышей, столами и кабинками переполненными посетителями, полами в шашечку и, честное слово, настоящим музыкальным автоматом, стоящим в углу и горланящим хиты восьмидесятых и девяностых, она совсем не изменилась за все эти годы.

Как только я открываю дверь, меня встречает запах чего-то жаренного во фритюре и звуки песен Синди Лопер о сосульках, пирожных на завтрак и раннем рождественском утре. Обычно я с аппетитом накидываюсь на здешнюю еду, но тошнота, которую я испытывала раннее, возвращается с полной силой, и горячий шоколад грозит выйти наружу.

Расправив плечи, иду дальше. Проходя мимо пустующей стойки администратора, я замечаю маму за барной стойкой с посудной тряпкой в одной руке и молочным коктейлем в другой. Она в своей обычной рабочей одежде — джинсах и футболке, светлые волосы убраны назад, открывая лицо без морщин. Завтрак уже закончился, а обеденная толпа еще не прибыла, что меня вполне устраивает. Меньше всего мне хочется отрывать ее от работы.

Мамино лицо озаряется, как только она замечает меня.

— Холли!

— Привет, мам.