Дом на семи ветрах

Ужин, натянутый и почти официальный, прошел без особых событий. Клайд обладал неким шармом, подействовавшим даже на Алистера. Разговор перескочил с погоды на театр, а потом и на другие виды искусства, и я была восхищена широтою интересов Клайда. Они пытались вовлечь в беседу и меня, но мне больше нравилось слушать. Кроме того, я вновь и вновь возвращалась взглядом к зловещему портрету дяди Алекса. Если раньше его глубоко посаженные глаза казались мне почти черными, то теперь в них вроде бы начала появляться синева. Кроме того, в том ракурсе, откуда я смотрела, в лице дяди стало просматриваться отдаленное сходство с висящим на втором этаже портретом бабушки Агаты.

Обслуживающие нас миссис Грегстон и Брендон Трэнт были весьма необщительны. Только один раз я перехватила устремленный на меня взгляд миссис Грегстон. Брендон, со своей стороны, проявлял явный интерес к Клайду. Интересно было бы узнать, какие мысли таятся в его голове.

Разглядывая Брендона Трэнта, я вдруг поймала себя на мысли, что его лицо слишком мало для усов, которые он носит. Брови камердинера тоже были большими и кустистыми, что также выглядело странно. Его маленькие, как у хорька, глазки метали быстрые взгляды с Клайда на меня и обратно. Движения Брендона были грациозными, легкими и непринужденными, осанка прямой и безукоризненной.

Миссис Грегстон, напротив, передвигалась тяжело и устало. Выждав момент, когда она обслуживала меня, я поблагодарила ее за Библию и сказала, что собираюсь купить себе в деревне собственный экземпляр, как только смогу.

Она молча кивнула.

— Вы очень религиозны, кузина Вера, — заметил Алистер Мэхью. — Удивительно, как это вам не пришло в голову заточить себя в какой-нибудь монастырь.

— Я вовсе не собираюсь становиться монахиней, кузен Алистер, — ответила я холодно, но с вежливой улыбкой на губах. — Мне нужен муж, которого я могла бы любить и уважать.

— Как Бога? — подхватил Клайд мою инициативу, взглянув на миссис Грегстон.

— Что ж, — рассмеялась я, — вы же знаете, что ни в коем случае нельзя создавать себе иного кумира, кроме Всевышнего, но мой муж будет вторым.

Загремев тарелками, миссис Грегстон вышла на кухню, чуть было не столкнувшись в дверях с Брендоном Трэнтом.

Брендон поставил нагретые тарелки перед Алистером, Ореном и Зенит, что казалось странным, потому что сначала полагалось обслужить мужчин, к тому же Клайд был гостем, а его почему-то обошли.

Мгновение спустя из кухни показалась миссис Грегстон еще с двумя тарелками, одну из которых она поставила передо мной, а другую, обойдя стол, перед Клайдом.

Клайд опустил взгляд в тарелку и увидел, что гарнир — нарезанный красный стручковый перец — выложен в виде слова «Ипсли». Бросив взгляд на миссис Грегстон, прежде чем та успела выйти на кухню, он небрежным движением вилки перемешал гарнир. К счастью, ни я, ни остальные ничего не заметили.

После ужина Зенит, предложив мужчинам выпить кофе в гостиной, сообщила, что хотела бы показать мне драгоценности бабушки Блейк. Момент показался мне не совсем подходящим, но Алистер сказал, что идея просто замечательная, и Клайд с ним согласился. Возможно, он посчитал, что это даст ему возможность поговорить с Алистером и Ореном в отсутствие Зенит, за ужином полностью владевшей разговором.

Зенит привела меня в комнату, расположенную напротив моей, дверь в которую была открыта. Мне вспомнилось, что, когда я попыталась открыть ее при других обстоятельствах, у меня ничего не вышло.

По словам кузины, тут некогда находилась рабочая комната бабушки. Возле огромного окна, выходящего на террасу, стояла большая рама для вышивания гарусом, перед которой бабушка проводила долгие часы. В воздухе стоял слабый, но все-таки ощутимый запах роз.

Над полкой массивного мраморного камина висел портрет в полный рост, изображающий бабушку совсем молодой. Она была красивой женщиной, несколько похожей на свою сестру Агату. Пока я рассматривала портрет, Зенит подошла к внушительных размеров шкафу с выдвижными ящиками, открыла один из них ключом и, вытащив, поставила на находящийся поблизости стол.

Абсолютно не разбираясь в драгоценностях, я все же поняла, что эта сверкающая коллекция должна стоить целое состояние. По словам Зенит, после вступления в права наследства все это великолепие перейдет ко мне, и я спросила, имею ли право примерить кое-что из украшений. Зенит помогла мне вдеть в уши серьги с крупными сапфирами в окружении бриллиантов и подвела к большому зеркалу в золоченой раме.

— О, Зенит, они просто великолепны! — воскликнула я.

Она улыбнулась, и я почти забыла о страхе, который перед ней испытывала.

Я уже примерила несколько украшений, когда северное окно неожиданно задрожало под порывом ветра, заставив и меня вздрогнуть.

— Вам холодно, Вера?

— Нет, — ответила я, любуясь на свое отражение. — Просто шумит ветер.

Рамы задребезжали вновь, но на этот раз мне даже не захотелось оборачиваться. Однако вскоре за воем ветра послышался слабый стон. Я взглянула на отражение Зенит в зеркале.

— В чем дело, Вера? — милым беззаботным тоном осведомилась у меня Зенит.