Дом на Уотч-Хилл

И даже сейчас, сильно отдалившись от этого изысканного, ужасного места и времени, иногда ночами, когда я засыпаю, сны тянутся ко мне тёмными, ненасытными щупальцами, и внезапно я оказываюсь на заднем дворе дома на Уотч-хилл, моя ладонь лежит на ручке двери оранжереи, и я вопреки своему ужасу восхищаюсь глянцевым бассейном, отражающим мягко покачивающиеся ветки дуба, на которых висят пучки сохнущей лаванды, перевязанные ленточками, кобальтовые бутылочки, позвякивающие на джутовых бечёвках, и нити гирлянд.

Я чую насыщенную, землистую сырость листьев и кофейных зёрен, разлагающихся на компост в саду, пьянящую роскошь расцветающего ночью жасмина, я чувствую неровность кремовых и грифельно-серых плит брусчатки, тёплых под моими босыми ногами, замечаю паутину, которую нужно смахнуть с пространства над дверью, вистерию, которая нависает над гаражом и нуждается в подрезке, и всё это столь очаровательное и реальное, что ужасает меня, словно дом пытается затянуть меня обратно к себе, потому что он со мной не закончил. Он никогда со мной не закончит. Я была самым сладким из всего, что когда-либо пробовало зло в его стенах.

Это пугает меня так сильно, что я отказываюсь (даже во снах) войти в мою любимую оранжерею, где я когда-то растирала травы и смешивала зелья, практикуя древнюю магию Кайлех, пока Руфус тихонько ухал, наблюдая со своего насеста на хлебном дереве.

Я просыпаюсь, ожесточённо вздрогнув всем телом, до смерти напуганная и абсолютно уверенная, что если войду в ту дверь во сне, то проснусь на Уотч-хилл, осознав, что так никогда и не сбегала… что моя свобода — это действительно лишь сон.

Глава 1

25 марта, пятница

Дом на Уотч-Хилл был терпеливым зверем, рождённым из дихотомии: знакомый незнакомец, прекрасное чудовище. Он соблазнял, прежде чем ужаснуть.

Но тогда я мало знала об опасной тонкой грани между добром и злом, и я ещё не перенесла предательства столь ошеломляющие, столь абсолютно непростительные, что они вызывают у тебя желание переступить эту грань. Я также не знала о ловушках, расставленных со столь изысканными приманками, что ты маршируешь прямиком в ад с улыбкой на губах и восхищением в сердце.

Я знала лишь то, что моя жизнь была бесконечной дерьмовой чередой проблем, и если я не решу срочную проблему потребности в новой работе (опять), всё станет гораздо хуже.

— Но табличка снаружи гласит, что вы принимаете на работу, — сказала я с ненавистными мне нотками отчаяния в голосе. — И ваша хостес, Клэр, сказала, что вам не хватает двух официанток.

Мужчина за столом, в офисе, который был втиснут в угол рядом с холодильным помещением в «Блинной Софи», выглядел почти идентичным тому типу, которого я только что оставила в «Закусочной Всмятку», и тому, который был до этого в кафе «Пряные Яички». Та же отросшая стрижка ёжик, неопрятная белая рубашка и галстук с пятнами, тот же быстро скользнувший влево взгляд, после чего он ответил:

— Я забыл сказать Клэр, что заполнил обе вакансии сегодня утром.

— Вы лжёте, — мягко сказала я.

Он натянуто ответил:

— Не лгу.

Но он лгал. А я сверх меры устала. Четыре предыдущих собеседователя тоже чудесным образом заполучили новых сотрудников за секунды до моего появления, а в здешних местах не так-то легко найти обслуживающий персонал.

— Мистер Шуманн, просто скажите мне правду. Если вы не собираетесь меня нанимать, это меньшее, что вы можете сделать.