Дом наизнанку. Традиции, быт, суеверия и тайны русского дома

Невесте вообще было положено плакать. Расставаться со своим домом, переходить в чужой – означало заново рождаться. Умирать для своей семьи, чтобы возродиться в новой. Перекличек с похоронами при подготовке к свадьбе немало.

Подруги плакали навзрыд, последний раз посещая девушку перед свадьбой. Расплетали косу (чтобы потом уложить волосы в две косы, ведь после замужества женщина больше не одна), убирали волосы цветами, пели печальные песни.

Все понимали: жена и мать семейства вряд ли вернется к прежним забавам свободы. Не до приятельниц будет, не до прогулок и танцев. Да и смеха в ее новом положении станет намного меньше. Иногда на такой вечер приглашали специальных плакальщиц, которые завывали во весь голос. Да что там! Даже нынешняя невеста, волнуясь перед венцом, нет-нет да и смахнет слезнику!

«Держи свечу повыше!» – говорили в Олонецкой и некоторых других русских губерниях. При венчании родные смотрели: кто из молодых выше свечу поднял? Считалось, что тому в семье и власть будет принадлежать…

Однако поверья и обычаи частенько расходились с делом. Если девушка приходила в дом супруга, а тот жил вместе с родителями, то распоряжаться ей не доводилось. Как свечу ни держи.

Сговаривались заранее. Редкие браки совершались быстро – хотя и такие исключения бывали. Художник Иван Айвазовский прошел путь от знакомства до предложения руки и сердца всего за неделю. Княжна Нина Чавчавадзе согласилась стать женой Грибоедова 16 июня 1828 года, а вышла за него 22 августа. А вот Александр Сергеевич Пушкин ждал два года, прежде чем его предложение восприняли благосклонно: с мая 1828-го по апрель 1830 года. Но обвенчаться удалось еще позже, в феврале следующего, 1831-го.

В крестьянских семьях редко откладывали на годы, но и в неделю вопрос не решали.

До того как венчание стало обязательной частью начала совместной жизни, свадебный обряд проходил в намоленном месте, где испокон веков поклонялись духам предков.

Обводили невесту вокруг дерева, оплетали лентами руки будущих супругов, давали они друг другу обещания перед родными и старейшинами. К большому сожалению, до нас сохранилось мало сведений о традициях языческой Руси. Однако мы точно знаем о многоженстве, которое было распространено до крещения 988 года. Князь Владимир, перед тем как взять в жены византийскую порфирородную принцессу Анну, привел в свой дом не одну супругу. В «Повести временных лет» сказано вполне однозначно:

«Бе бо женолюбец, яко же и Соломанъ, рече у Соломана женъ 700, а наложниц 300… Мудръ же бе Соломан, а наконец погибе, се же бе невеголос, а наконецъ обрете спасенье».

Не состоял в браке и отец Владимира, Святослав. Известно, что все трое его детей (чьи имена дошли до нас, а ведь их могло быть больше) появились от наложниц. Владимир, например, был сыном Малуши Любечанки, которую называют ключницей и рабыней. На самом же деле достоверных сведений о ее происхождении нет, и на этот счет ведутся споры. Некоторые исследователи настаивают на знатном происхождении Малуши. Но тогда это идет вразрез с историей жены Владимира, Рогнеды. Как известно, дочь полоцкого князя изначально не пошла за Владимира как раз по той причине, что тот был сыном рабыни.

Так что до становления христианства вопросы совместного жития решались совсем иначе, и даже князья считались законными сыновьями и наследниками, хотя появились вне церковного брака. В X веке, в то время когда жил и правил князь Владимир, во многих государствах уже проводилась четкая линия наследования: детей считали правопреемниками, если они были рождены от венчанных родителей. Все прочие – бастарды, чье положение ниже, чем у законных детей. Ну а со времен крещения Руси и у нас выстроилась такая же система: дети в браке могут стать продолжателями рода отца. Все прочие, «прижитые» со стороны, были понижены в правах.

Иногда перед свадьбой устраивали «праздник подушки». Лукаво глядя на смущенную избранницу, жених говорил: «Горьковат нынче мед. Надобно подсластить». Подруги девушки принимались петь, а молодой человек отсчитывал монеты – выкуп за приданое. А потом и вся деревня спешила к нарядно украшенному дому.