Дом неистовых клятв

Впервые за всё время я не содрогаюсь при мысли о том, что кто-то будет обезглавлен. Но опять же, я уже пронзала сердце человека. Да, это случилось в темноте, но я почувствовала его мягкие органы и тугие сухожилия. Я чувствовала его тело под своим клинком. Я чувствовала, как воздух покинул лёгкие Даргенто, а сердце перестало биться.

Улыбнувшись в последний раз, Данте снова переводит внимание на Юстуса.

— Ты уже вернулся с лекарем?

Не сводя с меня взгляда, Юстус говорит:

— Да. Я привёл лекаря, который живёт в доме нашей семьи. Он обычно лечит лошадей, но он обучен врачеванию фейри.

Его слова подтверждают мои догадки о том, что Росси построили своё поместье поверх подземного замка Косты.

Данте медленно отходит назад, как будто не желая уходить. Неужели он не доверяет своему генералу?

— Проследи, чтобы Фэллон оделась, и быстро.

— Я мигом одену свою внучку и сделаю её покладистой.

Покладистой? Обсидиан, должно быть, плохо влияет на мозги фейри, учитывая то, какими они сделались тупыми.

Данте резко кивает, разворачивается и выходит в открытую дверь, за которой стоят два солдата. Черноволосый солдат отводит взгляд, а седовласый нет.

Тело Като кажется неподвижным, но оно вибрирует по краям от ощутимого желания ворваться в комнату и помочь. Помочь Юстусу или мне?

— Единственное, как вы можете сделать меня послушной, это снова вырубить меня своим сонным заклинанием, — бормочу я.

Он идёт к двери и закрывает её. Я замечаю, что он откупоривает пузырёк и рисует кровью узел на дереве.

— Что вы только что сделали?

— Решил не дать твоему маленькому Като подслушать нас.

— Он не мой.

— Да, да. Он Церес. Я в курсе.

Фыркнув, он добавляет:

— Пьедестал, на который он поднял эту женщину, настолько высокий, что теперь он не может до неё дотянуться.

Гнев переполняет мою грудь.

— Вам так нравится быть мелочным и жестоким, или это одно из требований для полководцев армии Люса?

— Я не собираюсь обсуждать с тобой то, что мне нравится. А теперь, надень это чёртово платье, нипота, пока я не надел его на тебя сам.

Моё лицо яростно вспыхивает.

— Я вам, мать твою, не внучка.

Почему Юстус Росси пытается заставить меня почувствовать себя членом его семьи?

Не сомневаясь в том, что он может начать меня одевать, я роняю на пол влажное полотенце и переступаю через складки колючего фатина. Я решаю надеть платье задом наперёд, чтобы самостоятельно застегнуть пуговицы.

— Где вы вообще достали это ужасное платье?

Пуговицы перетянуты таким же дорогим фатином, что и лиф, что делает их очень скользкими.

— В шкафу Домитины, — говорит он, стоя лицом к двери. — Моя дочь планировала надеть его на свою свадьбу.

— Домитина замужем?

— Нет. Когда её сестра родила внебрачного ребёнка, её жених отменил церемонию, испугавшись за своё доброе имя.

Не удивительно, что Домитина не в ладах с маммой… Правда, тот мужчина не кажется мне завидным женихом, но она, должно быть, считает мою мать виноватой в том, что свадьба не состоялась.

На щеке Юстуса появляется ямочка. Я бы могла сказать, что он улыбнулся, но поскольку Юстус не обладает ни ямочками на щеках, ни весёлым нравом, я решаю, что он закусил щеку.

— Став генералом Марко, я позаботился о том, чтобы похоронить доброе имя этого идиота.

То, что он выделяет одну из своих дочерей, наполняет меня гневом и обидой за мамму.

— То есть вы защищаете честь одной дочери, и уродуете другую? Какой же из вас тогда отец…

Ямочка на щеке Юстуса исчезает.

— Ради Святого Котла, я не обрезал Агриппине уши. Я и пальцем не трогал своего ребёнка.

ГЛАВА 17

Мои руки застывают над одной из бесконечных пуговиц.

— Вы хотите сказать, что кончики её ушей сами отвалились?

В ванной так тихо, что когда Юстус проводит рукой по штанам, я слышу, как кончики его пальцев царапают темную ткань.

— Церес нашла Агриппину без сознания в луже собственной крови. Она послала за мной эльфа, потому что… потому что не знала, что делать, когда поняла, что Агриппина отрезала кончики своих ушей. Она не знала, как это повлияет на ребёнка.

Его дыхание замедляется, а кадык двигается вверх-вниз.

— На тебя.

Я завидую его способности дышать, потому что свою я потеряла.

— Она вела себя довольно… дико после падения Рибава. Церес решила, что у неё мог быть роман с вороном, и что ребёнок внутри неё превратился в кусок обсидиана, но вороны и фейри не могут иметь детей из-за несовместимости крови.

Наступает тишина, которая эхом разносится в беззвучном и безвоздушном помещении.

— Кровь оборотней содержит железо, которое ядовито для детей фейри.

— Я наслышана.

Фибус рассказал мне об этом после того, как я вернулась в Небесное королевство.

— Когда Агриппина, наконец, пришла в себя, она была сама не своя. Она словно… покинула тело. Она почти не ела. Церес обвинила меня в том, что случилось с Агриппиной. Думаю, мне не стоило учить нашу дочь обращению с мечом, это не подобающее занятие для леди.

Что? Юстус научил мамму обращаться с мечом?

Его грудь приподнимается, когда он испускает дрожащий вздох, а моя остается неподвижной.

— Когда я вернулся из дипломатической поездки в Глэйс, Церес пропала, как и твоя мать.