Дом непредсказуемого счастья

Нет, Юля ее не услышала, она видела только Ваньку, который дал ей достаток, дом, сделал детей, но пожадничал с любовью, теплом, заботой. Ах, нет, еще один факт забыла, главное забыла: из-за него (его «штучек») Юле и детям грозит опасность! В следующий раз взорвут вместе с детьми! Да его прибить мало! К счастью, у нее не имелось под рукой орудийной установки типа «Град», на худой конец пушки – от Ивана осталось бы одно мокрое место, от дома наверняка тоже, но разве это важно? Разве важен дом, когда полжизни брошено коту под хвост?

Под рукой оказались апельсины, Юля метнула один в мужа и попала в картину, которой он прикрылся как щитом. Загородившись живописным произведением, изображающим Ивана в костюме Павла I (модный прикол: писать свои портреты в образах графов и царей), муж начал подступать к взбесившейся жене, пытаясь уговорить ее:

– Юла, успокойся! (В него полетел апельсин, Иван отбил фрукт картиной, словно теннисной ракеткой.) Я «скорую» вызову, тебя в дурдом увезут!.. (Еще апельсин кинула в него Юля.) Какого хрена ты взбесилась?.. Объясни, черт возьми!

Но жена, попадая в него фруктом, издавала нечто вроде дьявольского смеха и хваталась за другой апельсин или яблоко – деревянная ваза с яблоками стояла на другом столике у второго дивана. Он неплохо избегал бомбардировки, что лишний раз доказывало Юле, какой Ванька изворотливый, у него к тому же хватало наглости констатировать:

– Помешалась… У тебя тетя лежала в дурдоме!.. Это дурная наследственность… Меня предупреждали добрые люди…

– Николай Иванович… – заскулила Влада.

– Мое имя Иван Николаевич! – рявкнул в ее сторону он. Но вот какая досада: ослабил внимание и получил твердым яблоком прямо по голове, после чего заорал на неуправляемую жену. – Ты одурела?

И еще удар да прямо в лоб. Это был последний цитрусовый снаряд, иссякли и яблочки, катаясь по всему полу, как по бильярдному столу. Ни к чему теперь щит, Иван отбросил картину, после чего кинулся к Юле с явной целью поколотить безумную. Так она и далась! Юля заметалась, делая пальцами хватательные движения – что бы такое взять, и нашла: деревянные статуэтки котиков примерно по пятьдесят сантиметров. Тяжеленькие. Юля приготовилась встретить беспутного мужа и даже направилась к нему. Зверское выражение на ее лице означало одно: битва будет насмерть. Безоружный Иван оставил свои намерения поколотить жену, понимая, что сделает только хуже, нужно просто переждать приступ бешенства. Он бросился к Владе, схватил девушку за плечи и выставил ее впереди себя вместо щита.

– А-а-ай! – завизжала та. – Перестаньте… Иван Николаевич, как вам не стыдно!.. Отстань от меня, блин! Ты мужик или кто?

– Мне стыдно? – Избегая деревянных котов, которыми Юля пыталась его ударить, он подставлял под удар Владу. – Юльке скажи! Ей должно быть стыдно! Ай, больно!

– Получай! – зарычала Юля, радуясь, что попала по мужу. – Я тебя убью!

– Ну, пожалуйста!.. – хныкала Влада. – Ну, пожалуйста… Ой! Юля, ты в меня попала…

– Всем стоять! – гаркнул кто-то.

Неожиданно и очень громко. Потасовка мигом утихла, все трое повернулись на голос – кто это тут командует? Алик стоял, поставив руки на пояс, и, без сомнения, был потрясен дракой. Юля дышала тяжело, с хрипом, по ней было видно: она изрядно устала, но сдаваться не собирается. Иван же не рисковал выйти из-за спины Влады.

– Вы забыли запереть дверь, – теперь тихо произнес Алик. – Не понял, это что было?

Юля с котами в руках прошла к дивану, плюхнулась и сбивчиво, так как дыхание не восстановилось, выговорила:

– Мы поговорили… с Ванькой… чуть-чуть.

Иван промокал рукавом рубашки скулу, на которой проступала кровь, едва он убирал ткань, и то ли пожаловался Алику, то ли констатировал:

– Рассекла! Вот черт… Кровь! Нет, вы видите? Она ненормальная! Совсем рехнулась.

Алик тем временем снял верхнюю одежду, бросил на кресло.

– Юля, что он еще сделал? За что ты била мужа?

Юля открыла было рот и… закрыла.

Что она могла ответить? В сущности, в лице Ваньки колотила саму себя – разве данную причину выскажешь вслух? Юля избаловала Ивана, забыв, что он муж, а не старший сын. О, как противно осознавать нелицеприятную правду, такое ощущение, что Юля все эти годы обманывала саму себя. Потому что сознательно не замечала, подстраивалась, угождала и лишь иногда срывалась на скандал, чувствуя подсознанием: не то у них, не так. А позже занималась самовнушением: большинство живет – не приведи бог, надо быть снисходительной и благодарной. Как следовало бы поступать, она и сейчас не сказала бы, но точно знала, что неправильно выстраивала собственную жизнь. Впрочем, и тут слукавила: выстраивал Иван, она же принимала правила. При всем при том Юля сделала еще одно открытие в муже, оно разочаровало донельзя и явилось одной из причин драки, поэтому, отдышавшись, смогла ответить на вопрос Алика – за что:

– За то, что он трус.

– Ой, да ладно… – отмахнулся Иван с горькой усмешкой человека, которому очень неловко.