Дом незнакомцев

Позже, когда первая острая боль от ее ухода превратилась в глухую тоску, он бродил по офису, который казался без Марни бесцветным и опустелым. Даже в пасмурный день ее яркие волосы освещали комнату солнечным светом. Он открыл ящик ее стола и потрогал карандаши, конверты, вещи, до которых дотрагивалась она. В одном из ящиков лежал забытый тюбик губной помады, и он взял маленькую позолоченную вещицу в пальцы, крепко сжимая ее и представляя, как снова касается ее губ. Мягких, сладких, немного робких, пока ее хрупкое тело не загоралось желанием…

Он резко бросил помаду обратно в ящик. Потом задвинул его, быстро прошел в гостиную.

Там его ждала экономка. Она хотела знать, что он хочет на сладкое сегодня за ужином, и он уставился на нее так, словно она говорила по-китайски.

— Вы плохо себя чувствуете, мистер Стиллмен? — спросила она, с огорчением заметив его осунувшийся вид.

— Немного болит голова, и не беспокойтесь об ужине, миссис Пайпер. Я решил куда-нибудь съездить.

Пол не знал, куда, черт побери, поехать, но понимал, что ему необходимо выбраться из клиники хотя бы на несколько часов. Миссис Пайпер ушла, он принял душ, надел костюм и пошел к машине.

Он бесцельно ехал за город. Вечерний ветер врывался в открытое окно, охлаждая ноющие виски. Воздух был слегка влажным, пахло землей, и он вдруг понял, что наступила осень. Осень, время падающих листьев, конец лета. Он слышал карканье ворон над сумеречными, туманными полями, и колючие кусты ежевики скребли машину, когда он сворачивал с основной дороги. Он понял, что находится неподалеку от «Суррейской мельницы», и внезапно решил, что там и поужинает.

Это было живописное здание, из черного и белого дерева, со скатной крышей. Заезжая на стоянку для машин, Пол услышал грохот старинного мельничного колеса, которое все еще вертелось для удовольствия людей, приезжавших поужинать в сад у реки. Однако в этот вечер у Пола не было ни малейшего желания ужинать под звездами и деревьями, где можно было послушать пение черного дрозда и вдохнуть аромат больших махровых чайных роз, особой достопримечательности «Суррейской мельницы».

Он поужинал в зале, отделанном дубовыми панелями, а потом пошел в бар и заказал ром с лимоном. В баребыло еще несколько посетителей, и он втянулся в разговор с местным жителем.

Само это место, пара бокалов с напитком, беседа с приятным незнакомцем были для него наркотиком, притупляющим боль и тяжелые думы, отгородившим от него печальное сознание того, что, вернувшись в клинику, он больше не увидит там Марни.

В течение нескольких следующих дней в клинике потихоньку обсуждали внезапный отъезд Марни.

Сестра Донкин до опасного близко подошла к истине, сказав Скотти:

— Мне всегда казалось, что она слишком тесно общается с боссом. Может быть, имперская принцесса что-то почуяла, и Марни предпочла уехать, пока не начались неприятности.

— Надеюсь, вы не намекаете на то, на что, как я полагаю, вы намекаете? — Преданность Скотти Полу была немедленно задета.

— Ох, да спуститесь вы с пьедестала, Скотти, — сказала другая сестра. — Вы знаете так же хорошо, как и все мы, что до помолвки босс любил приударить за хорошенькими девицами. Марни Лестер ужасно привлекательна. В ней есть какая-то теплота, — она мне страшно нравилась и невольно украшала это заведение маленькими певческими сборищами вокруг фортепьяно. Приятное разнообразие после вечно мигающего телевизора.

Скотти, знавшая Пола очень хорошо, давно вынашивала подозрения относительно его интереса к молоденькой секретарше, однако не собиралась сплетничать со своими коллегами.

Она сменила тему.

— А я не против посмотреть по телевизору старое кино, — сказала она. — Несколько недель назад я видела один ужасно хороший фильм.

Она и сестра Донкин углубились в беседу о фильмах, и Марни отступила на второй план. Им будет ее не хватать, потому что она им обеим нравилась, но мысли о ней не станут преследовать их так, как они преследовали Пола.

Он сражался с собой сравнительно успешно, пока был занят работой, но ночи превращались в сплошную муку, потому что он оставался наедине со своими мыслями. Он не мог заснуть и часами лежал в постели, куря и просматривая истории болезни пациентов. Вскоре миссис Пайпер стала находить дыры, прожженные в простынях, и, когда она упомянула об этом, он рявкнул, чтобы она не приставала с домашними проблемами. Если ей не нравится чинить простыни, он не возражает, чтобы она купила новые!

— Дело не в этом, сэр, — возразила она. — Я опасаюсь, что вы можете заснуть и поджечь постель.

— Этого не случится, миссис Пайпер, — мрачно заверил ее он. — Черт побери, я хотел бы заснуть.

Миссис Пайпер решила, что у него разыгрались нервы из-за приближающейся свадьбы. С материнской заботой она стала на ночь давать ему успокоительный чай, и он сардонически позволял ей это делать.

Он забивал дни и вечера работой и испытал мимолетное облегчение, сдобренное горечью, когда Илена уехала в Париж, чтобы закончить дела с подготовкой приданого.