Дом одиноких сердец

В голове у Даши кто-то начал четко отсчитывать шаги, которые осталось дойти до комнаты Боровицкого. Она знала откуда-то, что шагов должно быть десять, но голос в голове все равно отбивал, как часы. Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Люди около входа в комнату молча смотрели на нее, а до двери оставался еще один шаг. Даша окинула взглядом лица — сморщенные, морщинистые лица, показавшиеся ей совершенно одинаковыми.

— Господи, страх-то какой! — произнес чей-то старческий голос, и Даша поняла, что слова относятся к Проше. Пес ткнулся головой ей в колени, и она сделала последний шаг к зеленой двери в самом конце коридора.

Охранник, тщетно пытавшийся максимально вежливо убедить чертовых бабулек и дедков покинуть комнату, поднял голову и увидел бледную светловолосую женщину, очень медленно входящую в дверь. Следом за ней протиснулся здоровенный черный пес, похожий на мастифа, но охранник знал, что порода другая, только не мог вспомнить название. Он хотел прикрикнуть на вошедшую, чтобы она не прикасалась к телу, но было поздно: пройдя два шага, женщина с тихим стоном осела около старика и уткнулась лицом в его колени.

«Да это же дочь! — догадался охранник. — Вот черт, как бы ее помягче увести-то, а?» Он наклонился и тронул женщину за плечо, но почувствовал чье-то прикосновение и поспешно шагнул в сторону — около него стоял черный пес с висящими складками на морде, вблизи казавшийся просто огромным. Пес коротко посмотрел на охранника, перевел взгляд на хозяйку, сотрясающуюся в безмолвном плаче, потом на старого человека, сидевшего на стуле. Несколько секунд пес рассматривал нож, торчащий из груди старика. Потом задрал морду к потолку и протяжно, жалобно завыл.

Через два часа Дашу отпустили домой, выяснив все о ее отношениях с Боровицким. Рассказывать ей было почти нечего, и следователь, приехавший по горячим следам, быстро отстал от нее. Даша сидела в уголке и прихлебывала горячий чай, пахнущий валерьянкой, который заботливо принесла ей Раева. Управляющая в присутствии оперов и следователя держалась спокойно и сдержанно, и Даша невольно почувствовала уважение к этой сильной женщине. Когда она пыталась поблагодарить Раеву за чай, та одним движением руки отмела даже возможность благодарности. В соседней комнате распекали охранника, из-за недосмотра которого на месте преступления затоптали все возможные следы.

— А остальные где были? — раздался чей-то бас.

— Остальные были мной отосланы, — подала голос Раева.

— На кой хрен, спрашивается? — поднял на нее мутные глаза следователь. — То есть зачем вы остальную охрану отослали?

— Спасибо за перевод, — невозмутимо ответила Лидия Михайловна. — Когда обнаружили тело, я сразу подумала, что в пансионат пробрался убийца, и отправила людей обыскать территорию. Охранников всего трое, один остался в комнате, он же позвонил вам. А двое осмотрели сад и комнаты.

— Нашли что-нибудь?

— Вы же сами знаете, что нет.

Следователь почесал в затылке и тоскливо вздохнул. Работать ему не хотелось — до отпуска оставалось два дня, и тут такая подлость. Он просмотрел данные, собранные опергруппой, и вздохнул еще раз.

«Боровицкий, Петр Васильевич… член Союза писателей… Черт бы его не видал! Какого рожна он оказался в доме престарелых? А, вот — работал над рукописью. Выделена комната управляющей пансионатом… Иногда оставался ночевать. Тело обнаружила утром…»

— Кто такая Галицкая? — хмуро спросил следователь.

— Сиделка, — ответила Раева. — Я отправила ее утром отнести Петру Васильевичу кофе, потому что он оставался на всю ночь. Она нашла его убитым.

— Позовите ее, — буркнул следователь, и тут взгляд его упал на молодую женщину, съежившуюся в углу комнаты и сжимающую в руках огромную чашку, затем на здоровенного холеного пса, лежащего у ее ног.

— Не понял… — с угрозой протянул следователь. — Почему посторонние в помещении?

— Вы же сами меня допрашивали, — тихо напомнила Даша. — И я не посторонняя.

— Во-первых, я вас не допрашивал, во-вторых, мы уже закончили, а в-третьих, вы не родственница покойному. Или вы состояли с ним в связи? — Следователь разговаривал грубо, потому что его отчего-то раздражала блондинистая дамочка, изображающая из себя страдалицу.

Даша поставила чашку на самый край стола и двинулась к выходу, ничего не ответив. Пес поднялся и пошел за ней, слегка припадая на переднюю лапу. Около стола он вдруг остановился, открыл пасть и оглушительно гавкнул. Чашка опрокинулась и упала на пол, капли чая брызнули следователю на брюки и ботинки. Тот вскочил, выругавшись, но женщины и собаки уже не было в комнате. Поскрипывала дверь, из которой тянуло сквозняком, а со стула напротив смотрела на следователя с еле уловимой иронией худая, подобранная женщина с голубыми глазами.

— Так… — проговорил сквозь зубы следователь, усевшись на место и ощущая, как по носку в правом ботинке растекается влажное тепло. — А теперь объясните мне, Лидия Михайловна, как в доверенном вам пансионате оказался посторонний человек?