Дом одиноких сердец

Даша дочитала до конца и несколько минут смотрела на слова, которые никак не хотели заново складываться в осмысленные фразы и выхватывались ею по одному. Обстоятельства. Беседовали. Близкие. Книгу. Остановиться. Затруднения. Любви. Боровицкий.

Подумав, Даша разыскала в сумочке телефон, который дал ей следователь по имени Артем Викторович, и набрала номер. Путаясь и сбиваясь, она наконец объяснила, зачем звонит. Следователь кратко ответил и, не прощаясь, повесил трубку. Даша посидела на диване, слушая гудки в телефоне, потом спохватилась и нажала «отбой». В ноутбуке Боровицкого, найденном в его кабинете, не было никаких текстовых файлов. «Пусто там», — сказал следователь. Значит, или они не нашли текст начатой Боровицким книги. Или не там искали. Но это же глупо! Зачем держать в пансионате ноутбук, если ты на нем не печатаешь?! Боровицкий был не тем человеком, который пытался бы таким незамысловатым образом производить впечатление на окружающих. «Закончить начатую мной книгу…»

Даша походила по комнате, рассеянно погладила по голове подвернувшегося Прошу и снова села на диван. Книга…. Какая книга? Взгляд ее снова упал на коричневый конверт, она заглянула в него и увидела то, чего не заметила сразу, — листы альбомной бумаги внутри. Она потрясла конверт, и листы, сколотые сверху большой канцелярской скрепкой, выскользнули ей на стол. Отогнула первый, чистый, лист и прочитала выведенное знакомым почерком: «Семья у Лены с Романом была счастливая. Не просто хорошая, или крепкая, или нормальная, как принято говорить сейчас, а именно счастливая. В том простом понимании счастья, когда утром хочется идти на работу, а вечером хочется идти домой…»

Она быстро пролистала до конца — листов оказалось совсем немного — и уставилась в окно. Похоже было, что книга нашлась.

— Зачем? Зачем делать записи на бумаге, если есть ноутбук? — задумчиво спросил Максим, сидя вечером в кресле и разглядывая листы. — Может, твой Боровицкий от старости впал в легкий маразм?

Даша с негодованием отмела такое предположение — Петр Васильевич от маразма был далек так же, как она от титула «Самая богатая женщина мира». Максим почесал в затылке.

— Дашка, это же полная глупость, — заметил он, — передавать тебе какие-то непонятные листочки. Да не просто передавать, а завещать! Какую книгу ты можешь написать? О чем? По-моему, моя идея насчет маразма не так уж далека от истины.

— Папа, ну ты ничего не понимаешь! — подала из угла голос Олеся, по-взрослому пожимая плечами. — Во всех фильмах так делают — прячут что-нибудь у нотариусов, если узнают о преступлении. А потом кто-нибудь другой помогает то самое преступление раскрыть. А у нас «другим» будет мама. Она теперь свидетель, и за ней тоже начнут охотиться. А может быть, и за мной тоже!

Даша с Максимом, оторопев, воззрились на дочь, которая с выражением полного довольства собой отложила клубок в сторону и растянула перед глазами шарф ядовито-синего цвета.

— Тьфу, Олеська, что ты несешь? — опомнилась Даша. — Какой свидетель, какое охотиться! И вообще, хватит взрослые разговоры слушать — марш в постель!

— А мне и оттуда слышно, — логично возразила Олеся, — так что лучше я здесь останусь.

— Знаешь, Олеськина голливудская версия напрашивается сама собой, — продолжил разговор Максим, — но ведь все очень легко выяснить — достаточно знать, что написано в его рукописи. Ты ее прочитала?

— Прочитала, — кивнула Даша. — Потом буду еще перечитывать.

— И что там?

— Вот в том-то все и дело, Максимушка, что ничего. Ни-че-го! Просто истории. Истории из жизни. Более того, я даже не понимаю, какое отношение они имеют к его работе.

— Ты хочешь сказать, — нахмурился Максим, — что они не о доме престарелых?

— Вот именно, — медленно ответила Даша. — Ни одна история не имеет к пансионату «Прибрежный» никакого отношения.

Максим просмотрел листы, отложил первые четыре и начал читать.

* * *

«Семья у Лены с Романом была счастливая. Не просто хорошая, или крепкая, или нормальная, как принято говорить сейчас, а именно счастливая. В том простом понимании счастья, когда утром хочется идти на работу, а вечером хочется идти домой.

Поначалу Ленка делала глупость — сообщала кому ни попадя о своем счастье. Так и выпаливала при каждом удобном случае: счастлива я, мол, с мужем. И он со мной. И становилось сразу понятно, что говорит она правду, причем говорит, не хвастаясь, а как ребенок, который со всеми делится: мне сегодня экскаватор подарили! От избытка этого самого счастья.

Ленке понадобилось несколько месяцев, чтобы она наконец поняла: если есть у тебя счастье — держись за него двумя руками и цепляйся зубами. Главное — зубами, не столько потому, что так удержишь крепче, а потому, что рот у тебя тогда будет закрыт. И не будешь ты первому встречному рассказывать, как славно тебе живется с любимым мужем.