Дом одиноких сердец

– Вот и все, – негромко сказал он, – она уже отмучилась. Санубар Идрисова, жена нашего руководителя коммунального хозяйства. Она сама решила переехать сюда. Обычно мусульмане не отдают своих больных в наш хоспис, вы об этом знаете лучше меня. Но она сама настаивала. У нее дочь в Америке живет с мужем, а сын давно в Австралии. А у мужа больное сердце, вот она и решила сама сюда переехать, чтобы никого не тревожить. Придется завтра звонить ее супругу. Он как раз вчера навещал жену, они разговаривали…

– Сколько лет ей было? – спросил Дронго.

– Сорок восемь, – ответил Мокрушкин, – она в восемнадцать лет замуж вышла. Сыну уже двадцать девять, а дочери двадцать семь. И трое внуков от дочери. Но всех судьба раскидала по разным местам.

Дронго тяжело вздохнул. Он был уверен, что умершей не меньше шестидесяти.

– Вы можете ей что-то сказать, – неожиданно предложила Клавдия Антоновна.

– Что сказать? – не понял Дронго, повернувшись к санитарке. – О чем вы говорите?

– Она была мусульманкой, – спокойно пояснила пожилая женщина. – А вы приехали из Башкирии. Прочитайте молитву, если можете. А если не можете, то скажите несколько слов, ей наверняка было бы приятно.

– Да упокоит Господь ее душу, – произнес Дронго, взглянув на лежавшее под одеялом вытянутое тело.

– Спасибо, – кивнула Клавдия Антоновна, – вы можете идти. Алексей Георгиевич, вы сами заполните журнал?

– Да, конечно.

Сыщики вышли из палаты.

– Вот и все, – негромко сказал Вейдеманис, – был человек – и нет человека. Все так просто и обыденно, как будто в порядке вещей.

– У нас именно так, – согласился Мокрушкин, – это место, где люди уходят. Гораздо приятнее работать в родильном доме. Место, где появляются новые люди и радуются новой жизни. Но уверяю вас, что там тоже хватает своих трагедий. Простите, что мы начали наш обход именно с этого печального события, но так уж получилось. Что именно вас интересует?

– Все, – ответил Дронго. – Как устроен ваш хоспис, сколько в нем пациентов, в каких условиях они живут, как работают ваши врачи.

– Пойдемте, я все покажу. У нас как раз сейчас ужин заканчивается.

– Больные ходят в столовую?

– Мы не говорим «больные», мы называем их пациентами. Обычно в столовую многие не ходят, не хотят есть вместе со всеми. Кто хочет, может пройти, столовая в конце коридора на первом, рядом с кухней. Остальным нянечки носят еду прямо в палаты. На втором этаже у нас реанимационные. Сейчас там пять человек… уже четыре, – поправился Мокрушкин. – Остальные девять внизу. Кабинеты врачей тоже внизу, а руководство на втором этаже. Там же у нас операционная и рентген-кабинет.

– Вы делаете операции?

– Очень редко. У нас хоспис, а не клиническая больница. Но если есть необходимость, то, разумеется, все делаем сами. У нас работают прекрасные специалисты – Сурен Арамович Мирзоян и Людмила Гавриловна Суржикова.

– А ваш руководитель Светлана Тимофеевна сказала, что самый лучший и опытный врач именно вы, – возразил Дронго, испытывающе глядя на своего собеседника.

Тот вспыхнул, покраснел и отвернулся.

– Если она так считает… – пробормотал он, – впрочем, я не знаю. Не уверен.

– Вы обещали показать нам ваше основное здание, – напомнил ему Дронго.

– Конечно, покажу. Пойдемте. Только учтите, что в другие реанимационные палаты входить нельзя, только с разрешения главного врача или его заместителя.

– Мы туда и не собираемся. Давайте начнем с первого этажа, – предложил Дронго.

Они спустились вниз, прошли в столовую. Здесь сидели двое мужчин и одна женщина. Один из мужчин был в спортивном костюме, другой – в голубом халате. Женщина тоже была в таком же халате. При их появлении все трое подняли головы. «У них в глазах есть нечто неуловимо схожее, – подумал Дронго. – Может, это ожидание скорой смерти делало их глаза такими похожими друг на друга».

– Это наши гости из Башкирии, – представил своих спутников Мокрушкин, – а это наши пациенты. Арсений Ильич Угрюмов… – показал он на мужчину в халате.

Тот кивнул головой, мрачно разглядывая вошедших.

– Елена Геннадьевна Ярушкина…

Женщина с любопытством посмотрела на мужчин и улыбнулась.

– И Константин Игнатьевич Мишенин.

Мужчина в спортивном костюме кивнул в знак приветствия.

– Остальные в своих палатах, – закончил Мокрушкин.

Дронго прошел мимо двух больших столов. За ними могли разместиться человек двадцать или двадцать пять, но ужинали здесь только трое.

– Почему вы не спрашиваете, как нас кормят? – услышал он голос Ярушкиной и обернулся к ней.

– Разве я должен спрашивать?

– Проверяющие всегда спрашивают, как нас кормят, – сообщила она. Ей явно хотелось поговорить.

– Я не проверяющий, – улыбнулся Дронго, – я скорее по обмену опытом. Мы хотим открыть в Башкирии такой же хоспис, как у вас.

– Разве у мусульман есть хосписы? – не унималась Ярушкина. – Они, по-моему, держатся за своих стариков до конца. Хотя наша Идрисова была здесь, упокой Господь ее душу.

– Откуда вы знаете, что она умерла? – изумился Дронго.