Дом окон

Но, согласись, зачем о таком врать. Как бы я ни была склонна подозревать Роджера во всем, я сомневалась, что он стал бы обманывать меня насчет происхождения этой карты. Если только у нее не было еще более глубоких истоков: он выдумал карту, а буддисты, с которыми он связал ее, были лишь прикрытием для чего-то личного. Или же он стеснялся назвать мне источник. А это уже казалось полным абсурдом, но ровно до тех пор, пока я не решила забить «духовная карта» в последний раз, и, следуя интуиции, добавила «Диккенс».

Мне сразу же вышла ссылка на сайт под названием «Оккультизм Диккенса», который содержал текст рукописи Кристофера Грейвса – человека, самопровозгласившего себя независимым ученым, – для которой не нашлось издателя. Потому все триста пятьдесят страниц были размещены онлайн. Если коротко, то в книге рассматривался интерес Диккенса к оккультизму и то, как он повлиял на его творчество. Сама по себе эта тема казалась занимательной; честно говоря, намного интересней, чем недавние попытки ученых найти в «Холодном доме» указания на налоговое законодательство того времени. В печати, как я понимаю, Грейвсу отказали из-за его настойчивого желания доказать важность спиритизма в девятнадцатом веке; это желание переросло в тщательную исследовательскую работу, а затем в научный трактат, в котором произведения Диккенса, повествующие о жизни реальной, превращались в произведения о жизни невидимой.

Так вот, на сайте было окно для поиска по страницам, и я вбила туда сочетание «духовная карта». На экране появилась страница с заголовком «Диккенс, Коллинз и «Духовная Карта». Я прокрутила страницу. Эта глава была основана на нескольких письмах Уилки Коллинза. Судя по всему, когда Диккенс приехал с семьей в Париж, его навестил Коллинз. (Не знаю, как Диккенса занесло во Францию; Грейвс не приводит никаких объяснений.) При встрече они отправились на прогулку по городу, и на одной из улиц случайно набрели на книжный магазин, когда глазели на витрины. Коллинз пришел в восторг, когда откопал французские детективы – насколько я поняла, он купил целую коллекцию книг, и влияние этих текстов отражается в его произведениях.

Взгляд Диккенса же упал на огромный том, который, по словам Коллинза, мог в любой момент рассыпаться в прах. Когда Диккенс дотронулся до обложки, на его лице выступило отвращение, на что Коллинз поинтересовался, что случилось; Диккенс ответил, что о чем бы ни была эта книга, она ощущалась грязной и засаленной. А когда уже был готов положить ее на место, передумал и открыл. По всей видимости, это был трактат о колдовстве. Заинтригованный Диккенс пролистал несколько страниц, зачитывая Коллинзу по абзацу, и тот тоже заинтересовался книгой, посоветовав Диккенсу приобрести ее, но тот отказался – и все же, по словам Коллинза, чуть не поддался искушению.

В то время они планировали совместную пьесу «Замёрзшая глубина», повествующую о полярной экспедиции. До того как остановиться на этом сюжете, они перебрали кучу других, среди которых был, по крайней мере, один, вдохновленный той неназванной книгой. Сюжет был следующий: гордыня и эгоизм отца стали причиной раскола между ним и его сыном, который впоследствии погибает в Крымской войне. Отчаявшись, отец обращается к загадочной женщине – вероятно, цыганке, – и она обещает ему встречу с сыном. Эта женщина будет использовать духовную карту, сказал Диккенс; в книге, которую он листал, предписывалось использовать ее для того, чтобы привести мертвых из загробного мира обратно в наш. У мужчины будет дочь или племянница, которая будет противиться этой идее. И у этой дочери-племянницы будет поклонник, который совершит какой-нибудь доблестный поступок. Коллинз был заинтригован: он уже представлял, как будет писать жуткие сцены, но, как бы то ни было, они не смогли прийти к согласию по поводу концовки. Оба решили, что в конце отец должен впасть в безумие, а дочь – сжечь карту, но Коллинз хотел сделать из загадочной цыганки мошенницу, которая наварилась на горе отца, а Диккенс настаивал, что между цыганкой и семьей должна была быть некая связь – возможно, она была внебрачной дочерью или женой сына. После, как сказал Коллинз, приятных вечерних обсуждений о возможной развязке оба писателя решили отказаться от этого сюжета в пользу сюжета об арктической экспедиции.