Дом окон

Но дело не в этом. Пока Роджер вез нас на запад через Беркшир-Хиллз, я вспоминала совсем не это. Мною овладело яркое чувство простирающегося океана, покачивания на волнах и того момента, когда вода подо мной совершила неожиданный, выбивающийся из ритма прыжок. Страшно находиться в открытом океане – по крайней мере, мне. Все думаешь: здесь глубина метров тридцать. Или шестьдесят, или все сто, но для тебя это только цифра. Шестьдесят метров? И сколько это? Я могу пройти столько за минуту, даже меньше. А затем начинаешь размышлять о зданиях, к которым привыкла, о доме, о домах друзей, о школе, о супермаркете, и понимаешь, что шестьдесят метров воды полностью затопят их, даже если удвоить этажи. В Покипси есть парочка высоких зданий – здания общежитий в Пенроуз довольно высокие, – но я не уверена, что их будет видно. Может, два-три последних этажа, но сомневаюсь. Представь, что стоишь у подножия одного из этих зданий, смотришь вверх и представляешь, что над тобой – вода. На глубине шестидесяти метров в океане совершенно темно. Кромешная тьма и холод, не говоря уже о давлении. Не знаю, как выглядит дно океана. Мне представляются голые скалы и обломки кораблей, но важно не это. А важно чувство глубины, чувство того, что ты плывешь в крошечной лодочке над непомерной ширью холода и темноты. Получается, у меня с мамой было намного больше общего.

А киты… Они там живут. Это их дом, их мир. Такая невероятно чужая среда, а они в ней плавают. Не знаю, ныряют ли они до самого дна – думаю, зависит от того, где они находятся, – но если захотят, то могут опуститься очень глубоко. Я знаю, что мы считаем китов милыми и дружелюбными – или величественными, – а еще постоянно выступаем за сохранение их вида, но, не пойми меня неправильно, после того, как первый кит проплыл под кораблем, все мои нежные чувства были смыты волной чистого страха. Они ведь огромные. Сильные. Они бродят по этому невероятному пространству. Пусть я и ненавижу Мелвилла, но понимаю, почему он решил сделать Бога китом – в этом же смысл «Моби Дика»? И забавно: ты знал, что киты, по-видимому, раньше были наземными животными? Миллионы лет назад. Их скелеты – прямое тому доказательство. Кости в ластах похожи на огромные кисти. И у них есть маленькие рудименты задних ног. Ну и, конечно, у них есть легкие. И много еще чего. Но в далеком прошлом они внезапно отказались от солнца и ушли в соленую и темную воду. Почему они это сделали? Какая катастрофа согнала их с поверхности Земли?

Вероника допила вино, а затем снова наполнила бокал.

– Знаю, тебе этого мало. Ты остался, чтобы услышать, что произошло, когда мы с Роджером приехали на мыс, что вызвало у меня эти воспоминания.

– Да, – ответил я. – Я хочу услышать все.

– Тогда слушай.

Часть 2. Проклятие

Роджер, сказала Вероника, сидел с кислой миной. Как только он согласился поехать со мной на мыс Кейп-Код, его губы скривились в сожалении. Пока мы ехали по Массачусетской автомагистрали в сторону автострады Нью-Йорка, Роджер не проронил ни слова. Я знала, что он держит себя в руках, и на тот момент это означало, что он пытается проглотить десяток претензий, вертевшихся у него на языке. Пытается держать курс на восток. Я была так рада, что мы выбрались из дома, что пересекли Гудзон; слева проплыли домики Олбани, и мы промчались между старых, сточенных временем гор Беркшир-Хиллз. Даже купленный на стоянке бургер и тот вызвал у меня восторг. Я испытывала такое облегчение, что, опасаясь, что Роджер возьмет на себя смелость отказаться от нашей задумки и развернется, смиренно и молча просидела почти пятьсот километров, слушая радиостанции, которые то и дело ловил наш радиоприемник.