Дом: основной инстинкт?

Когда я вчера, наконец, решилась позвонить домой, терпеливо ожидая весь день, что Клэр позвонит сама, ее голос звучал нервно. В Англии было восемь часов вечера. В трубке слышались звуки громкой музыки. Ее парень уже явно приехал, и у них там что-то вроде вечеринки.

— Надеюсь, я вам не помешала? — сказала я, пытаясь узнать, что там происходит.

— Конечно же, нет. Я только что уложила Ребекку спать, а Том уже давно спит. Мы целый день гуляли, и дети очень устали. Как вам там отдыхается? Как погода? На лыжах катаетесь?

Я чувствовала, как она там показывает жестами, чтобы сделали потише музыку. Слышался приглушенный смех. Там явно присутствовало больше двух человек.

— У вас гости? — спросила я, стараясь казаться безразличной.

— Моя сестра и ее друг, — ответила Клэр. — У нас все в порядке. Ребекка немножко поплакала, когда вы уехали, но быстро успокоилась. Мы ходили в бассейн сегодня после школы, и им обоим очень понравилось. Гарри, мой парень, прокатил Ребекку с большой горки. Она нисколечко не боялась.

С большой горки? Да с нее даже Майк боится съезжать! Я слышала, как стучит мое сердце. А если бы с ней что-нибудь случилось? Мы доехали бы до дома только через день, а она за это время могла бы умереть. А если бы Том ушибся? Он такой маленький и на ногах-то еще не стоит как следует.

— Будьте осторожнее, — сказала я, стараясь скрыть волнение и недовольство.

Она мгновенно почувствовала мой тон и довольно резко ответила:

— Слушайте, нет никаких поводов для беспокойства. Звонить безумно дорого. Даю вам слово, я позвоню, если что-нибудь случится. Увидимся в субботу. До свидания.

В трубке послышались гудки, а я все еще стояла в кабинке, уставившись в одну точку и ощущая свою беспомощность. Что из того, что у них там вечеринка? Дети спят, они живы и здоровы. Что ж я так беспокоюсь? Клэр вовсе не была со мной груба, всего лишь резка, но ее можно понять: я позвонила ей не вовремя, в разгар вечеринки. Теперь наш отдых не казался мне таким безоблачным. Я уже пожалела, что вообще позвонила. Вернувшись в гостиную, я не решилась сказать Майку про вечеринку, потому что это привело бы его в бешенство.

— Все в порядке?

— Да, все хорошо.

С этого момента я начала считать дни, оставшиеся до возвращения домой.

Четверг, 23 апреля

— Давай, Кэрри, собирайся скорее, — кричал Майк под дверью в ванную. — Я хочу пораньше выйти из дома сегодня и проехать по тому маршруту, что мы вчера изучали на карте. По тому самому, что отмечен красной линией и спускается в долину. Если мы выйдем из дома сейчас, то к обеду вернемся домой, а после обеда сможем прокатиться по вчерашней дороге. Погода восхитительная. Давай скорее. Что ты там делаешь?

Я сидела на горшке и размышляла. Я проснулась ни свет ни заря и не могла оставаться в постели — всякие дурные мысли так и лезли мне в голову. Хорошо, ничего не скажешь. Мечтаешь-мечтаешь поваляться в постели подальше от детей, а когда предоставляется такая возможность, вдруг обнаруживаешь, что тебе не хочется. Наверное, мне необходимо постоянное их присутствие, чтобы чувствовать усталость и ценить постель, которая является единственным местом, где можно от них укрыться. С самого утра меня что-то терзало, но я никак не могла взять в толк, что именно. Просто какое-то беспокойство.

— Уже иду, — сказала я, натягивая лыжные брюки, которые сегодня смотрелись на мне еще более мешковато. Мне надоело, что Майк постоянно подгоняет меня, как будто мы все время куда-то опаздываем. Я хотела бродить по городу с ним под ручку, заходить в магазины, обедать вместе и подолгу разговаривать, а не побивать олимпийские рекорды в лыжном спорте. Я хотела побыть с ним наедине, хотела романтики. Мы так мало времени проводим вместе, и я мечтала насладиться нашим отдыхом сполна.

За эти несколько дней мы много занимались сексом, но почти не разговаривали. Иногда мне кажется, что для Майка секс — это единственная форма общения, но мне-то хочется чего-то большего. Вернее, мне это просто необходимо. Я должна знать, что я по-прежнему интересую его как человек, а не просто устраиваю его в постели после семи лет совместной жизни.

Когда мы вышли на залитую солнцем улицу, Майк обнял меня:

— Что ты такая грустная? Что случилось?

Он нахмурился, посмотрев на мое обеспокоенное лицо.

— Я просто устала, — сказала я, пытаясь улыбнуться. Совсем не хотелось ехать по маршруту, отмеченному красной линией, но ведь он заупрямится, если скажу ему об этом. Я могу упасть. А что, если я сломаю ногу? Кто тогда позаботится о наших детях? Как я буду ездить на работу? Я не настолько хорошо стою на лыжах и вообще считаю это опасным занятием.

— Послушай, Майк. А что, если мы не поедем сегодня кататься на лыжах, а вместо этого прогуляемся по городу? Я видела такое замечательное кафе. Мы могли бы там пообедать.