Дом Павлова

Кровопролитные бои продолжались до конца июля и шли весь август. Теперь они уже перебросились в районы оборонительных рубежей, что протянулись вдоль Сталинграда с юга на север четырьмя полосами.

Эти укрепления у стен своего города сталинградцы создали в несколько недель.

То был титанический труд! Здесь переместили столько земли, сколько впоследствии вырыли на Волго-Донском канале.

Первые поезда с горожанами отправились на строительство в начале июля, когда враг был еще на дальних подступах. В кустарниках, в садах, надежно упрятанные в листве, выросли палаточные поселки.

Фронт был рядом. Но каждое утро, ровно в шесть, люди с ломами и кирками, с носилками и тачками, появлялись на своих участках.

Три внешних обвода не удалось закончить. Все же укрепления дали возможность сдерживать врага.

В первых числах сентября ценой огромных потерь противник подошел к четвертому, самому близкому к городу обводу. Этот рубеж — он оказался в наибольшей готовности — протянул-с я на сорок пять километров вдоль заводских поселков и окраин.

Здесь каждый день трудились восемнадцать тысяч человек. Под бомбежками и артиллерийским обстрелом женщины, девушки, подростки — многие из них никогда в руках не держали лопату — возвели тысячу шестьсот баррикад, вырыли двадцать один километр противотанковых рвов, соорудили сто двенадцать блиндажей для пулеметов, минометов, пушек…

У четвертого рубежа врага остановили.

Но противник усилил нажим. И над городом нависла смертельная угроза…

Сталинград обороняли две армии — шестьдесят вторая генерала Василия Ивановича Чуйкова, он принял командование в самые роковые часы Сталинградской битвы, и шестьдесят четвертая генерала Михаила Степановича Шумилова. Противнику удалось вклиниться между ними. И тогда главный удар повернулся против шестьдесят второй. Враг охватил ее подковой и прижал к Волге.

А Гитлер тем временем уже поспешил оповестить мир, что Сталинград пал. «Силы русских находятся на грани истощения, — кичился он. — Их сопротивление имеет лишь местное значение». Четырнадцатого сентября, нацеливаясь на центр города, фашисты ввели в действие крупные силы пехоты и танков.

В этот тяжелый для города день уже спешила на помощь Тринадцатая гвардейская стрелковая дивизия. И весть о том, что помощь близка, прибавила силы тем, кто истекал кровью на правом берегу реки.

Продержаться! Во что бы то ни стало продержаться!

Напряжение в осажденном городе росло с каждым часом. Противник захватил вокзал, а в Сталинграде он находится совсем близко от центра города. Вражеские пулеметчики обосновались в Госбанке и доме специалистов — эти два высоких здания господствовали над берегом. Ружейно-пулеметный огонь достигал центральной пристани — враг грозил отрезать переправу, рассечь город на две части.

Бой уже шел меньше чем в километре от командного пункта Чуйкова.

Во второй половине дня за оружие взялись офицеры штаба армии и политотдела. Они залегли в руинах прибрежных улиц, отстаивая каждый дом и каждый метр земли.

Стойко удерживая в своих руках берег Волги, защитники Сталинграда прикрыли высадку первых барж с гвардейцами Тринадцатой дивизии.

Грудь Александра Родимцева украшала Золотая Звезда. Вторая рядом с ней загорелась позднее, после победы. Но ту, первую свою Звезду капитан республиканской армии Гешос Павлито — «русо камарадос Павлито» — добыл на древней и прекрасной земле Испании, когда под огнем врага формировал первые регулярные подразделения Народной армии, когда обучал испанцев владеть советскими пулеметами.

И вот командиру дивизии Родимцеву, теперь уже генералу, окончившему академию имени Фрунзе, снова предстояли уличные бои.

Боевой путь дивизии начался в августе сорок первого года. Тогда это еще был Третий воздушно-десантный корпус. Он участвовал в обороне столицы Украины города-героя Киева, сдерживал. Брага на реке Сейм, совершал дерзкие удары по тылам противника.

Двадцатого ноября, когда воздушно-десантный корпус переформировали в восемьдесят седьмую стрелковую дивизию, ее командиром стал Родимцев. То было тяжелое время многодневных ожесточенных боев за город Тим. Именно эти бои и явились рождением новой гвардии. Девятнадцатого января сорок второго года дивизию преобразовали в Тринадцатую гвардейскую. Приказ народного комиссара обороны так и гласил: «За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава».

Всю зиму — до самой весны — длились бои в районе города Щигры. А затем наступила полоса неудач на харьковском направлении.

В конце июля дивизия, находясь в резерве, расположилась в лесу волжской поймы против города Камышина.

Полки, батальоны и роты набирались сил. Дивизию пополнили и опаленные в боях бывалые воины, уже належавшиеся в госпиталях, и совсем еще юнцы, впервые надевшие шинель.