Дом под сиренями

— Ну, вот еще! Он мог скакать одновременно на двух, четырех, шести, восьми лошадях, и я много раз скакал с ним, пока не стал слишком большим. Мой отец был номер один! Он делал только одно — дрессировал лошадей и скакал на них, — проговорил Бен с такой гордостью, как будто его отец был президентом.

— Он умер?

— Не знаю, — и бедный Бен сделал глотательное движение, как будто что-то поднималось у него в горле и душило его.

— Расскажи нам, что произошло, дорогой, и может быть, мы сможем узнать, где он сейчас, — проговорила миссис Мосс, и, наклонившись, потрепала темноволосую мальчишескую голову.

— Да, мэм, конечно, спасибо вам, — и мальчик, сделав усилие, уже более спокойно продолжил свою историю.

— Отец всегда был добр ко мне, и после смерти бабушки мы были неразлучны. Я жил у бабушки до семи лет, потом меня забрал к себе отец и стал обучать мастерству наездника. Вам бы стоило посмотреть на меня, когда я, совсем еще малыш, в белом трико с золотым поясом стоял на отцовских плечах, а он скакал на трех лошадях, и все хлопали, как ненормальные!

— Ты, наверное, жутко уставал?

— Ни чуточки. Мне это нравилось.

— Мне бы тоже понравилось! — восторженно воскликнула Бэб.

— Еще я управлял четырьмя пони, запряженными в маленькую коляску, когда мы шли строем, — продолжал Бен, — я сидел на огромном шаре наверху золотого экипажа, который направляли Ганнибал и Нерон. Но мне это не нравилось, потому что там было так высоко и тряско, и солнце пекло, а ветки деревьев хлестали меня по лицу, и ноги болели от напряжения.

— Кто такие эти Ганя Бал и Нерон? — спросила Бетти.

— Большие слоны. Отец никогда не разрешал, чтобы меня поднимали туда, и никто не осмеливался, пока он не пропал. А потом мне пришлось это делать, потому что иначе меня колотили.

— И никто за тебя не мог заступиться? — спросила миссис Мосс.

— Заступались, мэм. Почти все леди старались это сделать. Они были очень добры ко мне, особенно Амелия. Она торжественно поклялась, что не выйдет на манеж, если они не перестанут колотить меня, когда я отказывался помогать старине Баку с медведями. Так что им пришлось прекратить, потому что она первоклассно скакала верхом! Никто из остальных леди не ездил вполовину так хорошо, как Амелия.

— Медведи! Ой, пожалуйста, расскажи про них! — воскликнула Бэб в возбуждении, поскольку в тот единственный раз, когда она была в цирке, ей больше всего понравились именно они.

— У Бака было пять злобных медведей. Я однажды играл с ними, просто ради смеха, и он подумал, что это будет настоящий успех, если я буду выступать на манеже вместо него. Но они имели привычку царапаться и кусаться — не самое приятное качество. Никогда нельзя было точно определить, в каком они сейчас настроении. То они добродушные милые мишки, а через минуту могут откусить тебе руку. Бак был весь покрыт шрамами, поскольку они царапали и кусали его, и я не собирался становиться таким же, как он. Я просто отказался от этого номера, и мисс Сент-Джон заступилась за меня.

— Кто эта мисс Сент-Джон? — спросила миссис Мосс, слегка оторопев от внезапного потока новых имен.

— Ну, вообще-то ее звали Амелия… миссис Смитерс, жена инспектора манежа. Он был на самом деле вовсе не Монтгомери, то есть не больше, чем она мисс Сент-Джон. Ну, артисты всегда берут звучные имена, чтобы это смотрелось на афишах. Отец назвал себя сеньор Хосе Монтебелло, а я стал называться мастером Адольфусом Блумсбери, после того как перестал быть летающим купидоном и инфантом Продиджи.

Миссис Мосс от смеха откинулась назад в кресле-качалке, к большому удивлению девочек, завороженных благозвучием этих великосветских имен.

— Продолжай свою историю, Бен, и расскажи, почему ты сбежал оттуда и что случилось с твоим папой, — проговорила она, устроившись поудобнее, чтобы дальше слушать рассказ, который действительно ее заинтересовал.

— Дело в том, что у отца произошла ссора со старым Смитерсом, и он внезапно уехал. Это было прошлой осенью, как раз перед окончанием летнего сезона. Он сказал мне, что отправляется в школу верховой езды в Нью-Йорке и, когда устроится, при шлет за мной. Амелия собиралась заботиться обо мне, и я ни о чем не волновался. Но отец за мной не прислал, и для меня наступили ужасные времена. Если бы не Амелия и Санчо, я бы сбежал гораздо раньше.

— Что ты должен был делать?

— Множество всяких вещей. Время было непростое, а я смышленый парень. Так, по крайней мере, говорил Смитерс. Я ничего не имел против всевозможных трюков и выступлений вместе с Санчо, поскольку отец выдрессировал его, и он всегда хорошо меня слушался. Но Смитерс заставлял меня пить джин, чтобы я больше не рос. И мне пришлось сбежать, поскольку отец такого никогда бы не одобрил. Я часто скакал на спине лошади, и мне это даже нравилось, пока однажды не упал и не повредил спину. Но мне все равно приходилось выступать, хотя боли были страшные, и я еще не раз падал с лошади, потому что чувствовал постоянную слабость и головокружение.

— Да этот тип был просто негодяй! Но почему Амелия не положила этому конец? — возмущенно проговорила миссис Мосс.