Дом пополам (СИ)

- Милосердными мы не рождаемся, мы становимся таковыми под влиянием воспитания или тягостей жизни. Любить и быть любимыми – вот ведущая потребность человека. Согласна, быть любимыми, получать любовь ничего не отдавая взамен – сейчас становится лейтмотивом жизни огромного количества людей. И как ни странно, насыщения и удовлетворения жизнью можно достичь лишь только научившись отдавать, любить, заботиться, милосердствовать. Вот и получается, что забота о болящем, в меру сил, очень даже способствует тому, чтобы обрести смысл бытия, а не просто доживать свою жизнь бездарно и пусто, тратя ее на погоню за миражом «глянцевой и рекламной» жизни, - сказала однажды мама, и Алиса понимала ее, верила, и что-то в ней самой оттаивало, менялось, лопались какие-то перетянутые струны, за которыми таился ее личный, широкий, волнующийся, бескрайний мир.

Но это не мешало ей обижаться, психовать, а иногда и ругаться с Антоном. Пользуясь тем, что он не мог уйти и хлопнуть дверью, она зачитывала ему распорядок дня с утра издалека, а выслушав или поток несогласия, высказанного на «великом и могучем», или выдержав злой и совершенно черный, смурной взгляд, улыбалась и подстегивала его наигранным весельем: мол, не трусь, Антоша, осталось всего ничего. А после звала на помощь охрану, чтобы перевернуть тяжелого мужчину для процедур, или справлялась сама, когда чувствовала, что тому чужое внимание режет нервы.

За это время многое изменилось, Антона подготовили к вертикальной жизни, которой он безумно ждал, были сняты некоторые ограничения в виде гипса, питания, и эти перемены влияли и на его характер. Чернота чуть сошла с лица, и он начал иногда даже улыбаться на особенно язвительные замечания Алисы по поводу его хронической ненависти ко всему живому и неживому вокруг.

Сегодня вечером его ожидал разговор с отцом, бесконечно откладываемый новыми женщинами их небольшой семьи.

Сначала Антон злился, что Алиса все взяла в свои руки, скрыла от него столько информации - и про покушение на отца, на возможно подстроенную автокатастрофу, на то, что самолично оградила его от мира, в котором столько всего происходило, а он не мог ни на что влиять. Даже злобная ругань с охраной за приказ доставить ему мобильный телефон ничего не давала. Те лишь пожимали плечами и ссылались на указание работодателя.

Сейчас его злость перешла в какую-то спокойную ненависть на покорную девушку. До или после посещения сиделки Алиса разминала ему ступни ног, кормила по меню, составленным вместе с физиотерапевтом, читала новости, пересказывала ежедневные разговоры с матерью, или, устав от его насупленного молчания, включала классическую музыку. Одно оставалось постоянным: Алиса не оставляла его одного, став необходимым приложением к его тюрьме.

Закончив упражнения на брусьях, Антон демонстративно отвернулся от заискивающе улыбающейся Алисы к охраннику.

- Ну, долго мне еще здесь висеть?

Привыкший к мрачному настроению пациента, мужчина помог тому спуститься и мягко усадил в кресло: по распорядку дня сейчас было время полдника.

Алиса из кухни принесла кофе и свежие булочки. Но ни предвкушение напитка, ни прежде вызывавший обильное слюноотделение аромат корицы снова не вызвал аппетита в Антоне.

Почесав покрывшийся небольшой щетиной подбородок, он отвернулся от столика.

Алиса приподняла чашку, протянув Антону. Тот только смерил ее полным превосходства взглядом.

- Не буду.

- Я могу принести водички. И яблоко, если хочешь.

От ее тихих слов Антону стало еще хуже, ощутив подступающую тошноту, вызванную, скорее, внутренней злостью, он выхватил у нее из рук чашку с горячим кофе и бросил ее на пол.

Чашка разбилась прямо у босых ног Антона, и коричневая вода потекла прямо к его пальцам.

Алиса вскочила и начала вытирать жидкость полотенцем.

- Ты что, дура? Я ничего, ничего от тебя не хочу! Убирайся к черту отсюда!

От крика, после которого наступила оглушающая тишина, они оглохли оба.

Все вокруг звенело, перед глазами выпрямившейся навытяжку Алисой поплыли круги. Такого она не ожидала. Демонстративное игнорирование, плохое настроение еще можно было как-то понять, но такая неприкрытая злоба, такое пренебрежение к человеку враз опустошили ее.

- Знаешь что? Ты просто маленький мальчик, который жалеет себя. Вокруг тебя столько людей, готовых выслушать и помочь, а ты ведёшь себя как эгоистичный ребенок!

Алиса, задержав дыхание, чтобы не разреветься, продолжила:

- Сиделка сегодня придет вечером.

И, распахнув дверь, зажмурившись, чтобы не встречаться глазами с вскочившим на крик охранником, помчалась на второй этаж особняка в свою комнату, чтобы расплакаться, и наконец выплакать то, что томилось в ее душе все эти долгие недели.

Глава 15 (2)