Дом последней надежды

…пробуждение.

На берегу.

Ее разбудило человеческое тепло и, быть может, сила, которой, поговаривали, обладала бабка Юнмэй, происходившая из рода заклинательниц моря. Главное, что Юнмэй не ожила.

Но и не стала мертвой.

Она помнила все, что сотворил с ней тот грязный человек, показавшийся ей невероятно уродливым, но сила его, которой он, сам того не ведая, поделился, не позволила душе уйти. А семя неожиданно проросло в мертвом теле. И когда пришел срок, живот лопнул, что водяной пузырь…

Будь Акира мертвой, мать не отдала бы ее.

А так… разве ж могла она, неживая, выкормить младенца? Нет… а вот отец, к дому которого Юнмэй возвращалась, подпитываясь уже знакомой силой, смог бы.

Ей пришлось отпустить рыбака.

И некоторое время она питалась тварями морскими, и еще людьми, что уходили в море… и другими тоже, но брала понемногу, опасаясь выдать свое присутствие. На дочь она смотрела издали.

Любила?

Да.

Но любви оказалось недостаточно. Когда она забрала первую жизнь, Акира не знала. Но с той поры матушка переменилась, и кошка, которая было попривыкла к присутствию призрака, вновь стала шипеть на нее. А матушка с каждым разом все настойчивей звала Акиру с собой.

— Мне страшно, — сказала Акира, прижимаясь к отцу. — Она заберет тебя, а потом и меня…

— Верно. — Призрак выглянул из темноты.

И был он страшен.

Дальше, как в любой приличной легенде, добро боролось со злом в лице мертвой Юнмэй, не пожелавшей расставаться с дочерью, и побеждало.

Рыбак покидал остров, увозя с собой дочь и драгоценности, на которые они в целом неплохо устроились. Но другое важно, от Акиры и вошли в мир люди, особыми талантами наделенные. Сама она, будучи рождена мертвой матерью, получила великий дар видеть сокрытое от обычных глаз.

Хотя вот сомневаюсь, что это увиденное так уж радовало.

— И как мне быть? — спросила я колдуна, испытывая преогромное желание повыбирать перья из темных волос его. А то ишь, того и гляди сам в птицу превратится. Не удивлюсь.

— Никак. — Удивленным он не выглядел. Но, подумав, добавил: — Это редкий дар. И найдутся исиго, которые рискнут взять вас в жены… или будут рады получить от вас ребенка.

Он отвернулся, позволяя мне додумать остальное: согласия моего, подозреваю, ни в первом, ни во втором случае спрашивать не станут.

А если умру… что ж, судьба такова.

Здесь вообще, как посмотрю, фаталисты обретаются.

— В храм ее все же загляни… — бросил он в спину.

ГЛАВА 33

Этому храму в городе места не нашлось.

Он стоял на скале, что возвышалась над морем и была гладка, будто отполирована птичьими крылами. Чаек здесь водилось множество, они облепляли малейшие уступы, устраивали гнезда в трещинах и селились на полуразрушенной стене.

Дорога, выбравшись за городские ворота, свернула влево, к деревушке, сокрытой в прибрежных камнях. Кривобокие, жалкого вида дома скрывались между камней, а море, казалось, только повода ждало, чтобы смахнуть их мутным крылом.

Оно плевалось пеной. Гоняло щепу и мусор. Порой добиралось и до людей, которые, чуя опасность, не спешили подходить к линии прибоя. К вечеру берег заполонят лодки. Станет шумно и людно. Воздух наполнится смесью запахов — костров, которые разложат чуть дальше, сырой рыбы и жженой травы, мокрого тряпья, человеческого тела…

Деревни подступали к городским стенам, да и городу в кольце их было тесно, и сами эти стены, пусть и не единожды чиненные, были низки и дрянны. Сомневаюсь, что, вздумайся кому захватить город, он испытает серьезные трудности. Но…

Обычай.

Кто рискнет нарушить границу, проведенную некогда великим Умайо, именовавшим себя сыном Амэ-но удзумэ Многоликой, богини то ли безумия, то ли счастья. Одно от другого недалеко уходит…

Белый ослик тянул повозку. Дремал погонщик, спрятавшись от яркого зимнего солнца под зонтом. Замерла у ног моих оннасю, и только зеленые глаза поблескивали, выдавая, что девочка вообще жива. Ее, конечно, не стоило тянуть, но… одной наедине с мужчиной оставаться неприлично, а мысль взять кого-то из моих Женщин казалась мне неприятной…

— Там дальше наша земля. — Тьеринг шел за повозкой, которая с первого взгляда не внушила ему доверия. Он и теперь поглядывал на нее с сомнением, явно прикидывая, что будет делать, если повозка вдруг развалится.

Признаюсь, я и сама думала о чем-то таком…

Уж больно хлипкой она казалась, если не бумажной, то почти. Еще и скрипела, вздыхала. Огромные колеса то и дело подпрыгивали, пересчитывая каждый камень, каждую выбоину в пыли. И повозка накренялась то влево, то вправо…

И если бы не зонтик, который приходилось держать, подыгрывая образу приличной женщины, я бы точно вцепилась в высокие борта.

— Будет.

Выехали мы на рассвете.

Солнце медленно поднималось в небеса. Город наполнялся тенями и людьми, сонный, ленивый, он был по-своему хорош, но в то же время на диво нетороплив.

— Наместник обещал…