Дом потерянных душ

Макс не стал дослушивать – и так было ясно, что брат погряз в долгах. Возможно, дело у коллекторов. Значит, у него есть мотив на совершение кражи. Знал ли он о том, что мачеха копит деньги на машину? Наверняка. Знал ли сумму? Вероятно. Светлана не особенно откровенничала с детьми мужа от первого брака, но от самого Дмитрия они это вполне могли узнать. «Или еще вариант», – Макс покосился на вошедшего родственника: – «инфу о банковских операциях могли слить сами коллекторы, если заполучили его дела из рук службы взыскания банка».

Картинка получалась многоуровневая.

«Завтра надо пробить Генку насчет его долгов», – подумал, сразу отметив, что за такие вопросы в праздничные дни Громов с него три шкуры спустит. Вздохнул.

Аделия чутко поймала его изменившееся настроение, обернулась:

– Ты чего?

– Да так, надо парочку звонков сделать. Справишься без меня? – Он шептал на ухо, доверительно касаясь губами мочки девичьего уха, вдыхал ее аромат.

– Конечно, – Аделия отозвалась, но то ли в самом деле с неохотой, то ли ему показалось.

Макс деликатно освободил девушку, решил про себя, что выяснит это вечером, когда они останутся одни.

⁂

После ужина Макс утянул Аделию в комнату.

– Ну, что скажешь? – спросила она с порога. – Данил Карину поедом ест, а та по углам с Рафаэлем шепчется. И все утверждают, что ничего особенного не происходит.

У капитана опустились плечи и вытянулось лицо: он-то этого ничего не заметил, словно цепной пес, собирая сведения по Генке: Громов, чертыхаясь и подключил дежурных, ребята сбрасывали данные по мессенджеру. Кредит на 580 тысяч на Генке висит. Плюс проценты по кредиту. Просрочка десять месяцев с последнего платежа. Когда Макс его подслушал, разговаривал с местным номером, зарегистрированным на имя Игоря Николаевича Ша́мова, сотрудника консалтинговой фирмы «Модус». Которая как раз и занималась скупкой долгов. И в этой суете, еще и умудряясь ловко уходить от расспросов по Каринкиному делу, он, конечно, не заметил маневров Данила.

Мужчина медленно опустился на край кровати.

– А что конкретно ты заметила?

Девушка отошла от двери, опустилась в кресло и поджала под себя ноги, укутала ступни, снова пытаясь их согреть. Пожала плечами:

– Троллит. Мне кажется, он и на Геннадия зуб имеет…

– Ну еще бы, квартира-то в Вязьме Генке досталась.

Аделия кивнула:

– Да… Мне кажется, Данил считает себя незаслуженно обделенным.

Девушка вспомнила взгляд, каким Данил провожал новенький сотовый Ольги. С какой ледяной неприязнью наблюдал за Кариной и поблескивавшем на ее шее кулоном. Его супруга, Марина, кажется, то и дело нашептывала ему на ухо. И от ее комментариев Данил зеленел и покрывался темными пятнами. В таком состоянии не то, что деньги украсть, но и зарезать можно.

Макс обдумывал услышанное. Данил родился, когда его родители были уже в разводе. Отца почти не видел, никакой близости не возникло, хотя Дмитрий никогда и не уклонялся от отцовского долга перед сыновьями. Но… не сложилось. Что там стало причиной – характеры, удаленность, живые обиды между родителями или подначивания со стороны матери, так и не сумевшей построить новую семью без Дмитрия – кто теперь разберет. Но Данька рос озлобленным на весь свет.

Макс никогда не забудет одну из его шуток. Брат набрал тараканов, выдолбил в скалке углубление, а насекомых посадил в него, аккуратно заклеив углубление бумагой. Затонировал гуашью с подмешанным в нее клеем ПВА и подсунул Светлане в кухонный стол. Как раз в День ее рождения. Тетка собралась печь печенье, начала раскатывать тесто, тонкая бумага разорвалась, выпустив несколько десятков тараканов на стол. Визг, крики, рассыпанная мука, а Данил стоял в стороне и ржал. И это можно было бы списать на глупую шутку, если бы Макс не видел, с каким хищным удовольствием брат наблюдал за паникой мачехи.

Потом, после школы, когда Данька поступил в универ, он вроде успокоился. Озлобленность сменилась сарказмом и здоровой иронией. С ним стало весело: он подрабатывал, у него водились деньги, вокруг него всегда вились девчонки. Но о мачехе всегда отзывался сквозь зубы – считал, что она увела отца из семьи.

Мог ли он украсть деньги? Мог.

Мог ли организовать схему хищения, найти нужных людей? Тоже – да.

– Кража из личной неприязни, мести? – капитан задумчиво растирал подбородок и удивлялся, что упустил такую очевидную ветвь расследования: не всегда корыстные преступления совершаются из корысти.

«Черт, я лопух», – отметелил себя мысленно.

Месть – довольно мощный мотив. И тогда это объясняет, почему деньги до сих пор нигде не «всплыли» – они могут просто лежать на карте. Или наличкой, в верхнем ящике чьего-нибудь стола, под носками и нижним бельем.

Волей-неволей, он выходил к расследованию, в котором подбирал возможные мотивы в отношении всех членов семьи. Ну, пожалуй, кроме его «невесты», сидевшей сейчас у окна с озадаченным видом, и его самого – сам-то он точно ничьи деньги не брал.