Дом проблем

Сколько же в нем материала! Знал Кнышевский своих «родственников», своих друзей-партнеров-сослуживцев. Как грабят страну! Какая богатая и какая несчастная Россия и ее народ! «Итоговый протокол» — печальный, и неужели «выбора» нет?

Копался Мастаев долго. Есть электронные носители. Есть оригиналы документов, но в основном — копии. Многое Ваха понять не может и не хочет. А вот одно выяснил — Галину Деревяко на даче не Кнышевский убил, а родной брат. Этот чиновник, как выразился Больной Ленин, Мастаеву «не по зубам». И он дотошно изучает дело «Бога» — Божков Борис Савельевич, он же Вейсброд — врач-психиатр. В конце восьмидесятых — начале девяностых сам попал в психушку. Согласился сотрудничать с органами (был смотрящий, вот когда Мастаев его избил). С 1995 года — главврач психоневрологической лечебницы и клиники. Освоил за рубежом специальность по трансплантации человеческих органов. С тех пор за мощными стенами клиники с военизированной охраной пропало немало чеченских боевиков, российских офицеров, бизнесменов и бомжей всех мастей. А сколько детей и молоденьких девушек?.. Однако это все, понятное дело, не задокументировано официально, это в основном изыскание Кнышевского, к которому приложен обширный материал — досье, подтверждающее диверсифицированный бизнес Божкова. А это не только медицина — процветают.

Мастаев мог грубо, по-ленински, как советовал Кнышевский действовать. Но лучше подстраховаться, к тому же он никогда не был за границей. И поэтому позвонил агенту Натана Захарова:

«Компания «Захаров и партнеры» хотела бы пролонгировать с вами договор поставки компьютеров на будущий год. Я бы хотел подписать контракт в Вене. Если это возможно, в преддверии Нового года. Заодно отдохнуть в Альпах. Прошу сделать визу. А до этого, пожалуйста, приезжайте срочно в Москву, обсудим кое-какие детали. Предоплату гарантирую».

* * *

«11.11.1918 г. «Тов. Вейсброд,[199] вы оказались в Вене. Если можно (если у вас хорошие связи и прочее), попробуйте выручить мою библиотеку из Poronin (Galisien) (жил под своим именем): я ее оставил, как и вещи свои, в 1914 году там, на даче, должен был я доплатить 50 крон; теперь дал бы 100 000 000, если бы выручил библиотеку. Но это лично.

Привет! Ваш Ленин!»[200]

Тут же приписано: «Точнее — Больной Ленин! С приветом!» и австрийский телефон, и «Конфиденциальность в ваших интересах».

К этому, как бы новогоднему посланию приложены диск с материалами и несколько фотографий и документов. И все это отправлено нарочным в бывший дом Кнышевского в Вене, где ныне праздновать с новой семьей — молодая жена и двое детей — остановился Божков-Вейсброд.

Как определил Кнышевский, а Мастаев это тоже знал, Божков «трус и мерзавец», но такая реакция — он тут же позвонил, голос по-прежнему тонкий, правда, не властный, и срывается на истеричный писк:

— Это шантаж! Я сейчас позвоню в полицию.

— Заодно и своим подельникам — министрам и генералам в Москву, — советует Мастаев, — которых вы предавали, продавали и будете продавать.

— Кто вы такой?

— Мастаев. Ваха Мастаев, по-вашему — Вождь. Вы меня вспомнили? Я ваш бывший пациент.

— То-то видно — дурак набитый!

— Да, справка «о невменяемости» у меня есть. Небось, и вы были в комиссии. Так что я перед законом невиновен. К тому же чеченец. Тут и политикой попахивает. Так что звоните в полицию, а я еще материалы представлю.

— Что вы хотите?

— Встретимся в кафе, напротив вашего, точнее отобранного у вашего друга Кнышевского, дома. В пять.

Если бы не голос, то Мастаев сразу бы не узнал Божкова: до того располнел, но на вид не постарел — холеный, ухоженный, правда, сейчас бледный, чувствуется — трусит. И руку не подал, и сел как-то бочком:

— Вспомнил я вас, вспомнил, — процедил он. — Жалко.

— Жалко, что не добили? — рассмеялся Мастаев.

— Один вопрос, — прошептал Божков и склонился поближе. — Кто из клиники «заложил»?

— Закладываете вы, — очень громко сказал Мастаев. — И Отчизну, и друзей, и сослуживцев, и даже бывшую жену.

— Не шумите. Тут не принято так громко говорить. Вот вам, — он положил перед Вахой пухлый конверт.

— Что это? Взятка? Откупаетесь?.. Сумма обозначена в письме.

— Хе-хе, — попытался выдавить улыбку Божков. — Так там Ленин предлагает 100 миллионов Вейсброду.

— Правильно, — так же любезен Мастаев. — Только теперь, благодаря вам, Ленин-то больной. Помочь надо, срочно!