Дом проблем

Вахе не до «суверенитета», зарплата его и матери — сущие копейки, а цены на все, прежде всего на продовольствие, с каждым днем растут. Он уже подумывал все бросить и вновь уехать к деду, в родной Макажой, там хоть подсобное хозяйство выручит. И уже, вопреки просьбе Самохвалова, написал заявление на увольнение (ведь он должен на что-то жить), как в типографию поступило распоряжение: «журналиста республиканской газеты «Грозненский рабочий» Мастаева В. Г. командировать в г. Москву на курсы повышения квалификации. Все расходы под гарантией государства».

— Я-я-я не журналист, — удивился Мастаев.

— Значит, станешь, — доволен Самохвалов.

— У меня и денег на билет нет.

— О, гарантия государства. Правда, какого государства — непонятно, какая-то идет буза. Но ты не расстраивайся, твое дело под контролем.

Так оно и было. Дома ждало извещение явиться в Дом политпросвещения. В «Обществе «Знание», где еще красовалась советско-ленинская символика, угрюмый, весьма не похожий на себя молчаливый Кныш вручил ему проездной билет в плацкартный вагон и немного командировочных.

— Теперь пошли туда, — они перешли через просторное фойе в новую секцию «Независимая Россия», здесь новая мебель, кондиционер, доселе незнакомый флаг — триколор.

— О, символ французской революции! — решил показать свои знания Мастаев.

— Все перевернуто — флаг царской России. На, — Кныш протянул еще какие-то бумаги.

— А это что? — удивился Мастаев.

— Тоже твое обучение проплачивают другие, так сказать, пророссийские спонсоры. Хм, богатенькие дяди: авиабилет — бизнес-класс, ну и куча денег.

— А-а это куда? — в другой руке Мастаева працкарта с верхним боковым местом.

— Выбирай! — сух голос Кныша. — А я солдат, присягал СССР и чту Устав СССР. И не понимаю, что значит «Независимая Россия»? От кого она зависит?! Мое место определено навсегда! — он стал спускаться по ковровой дорожке лестницы.

С документами в обеих руках Мастаев плелся вслед и, попав в «Общество «Знание», он лишь теперь ощутил, какой здесь спертый, «бумажный» воздух, поблекшие, запыленные портреты вождей коммунизма, обшарпанный паркет и затхлая атмосфера.

— А-а как мне быть? — Мастаев с недоумением смотрит то на одну, то на другую руку.

— По совести — как рабочий; тогда — поездом, двое суток парься. По уму — как журналист — два часа комфорта. Выбирай, — Кныш закурил и очень печально: — Кстати, я тоже туда же вызван.

— А вы на чем?

— Срочно вызывают, — Кныш тяжело вздохнул. — Полечу.

* * *

С первой же минуты, как Мастаев приземлился в Москве, он понял, что сделал правильный выбор. Во-первых, совесть чиста и ум есть, потому что над аэропортом по-прежнему портреты классиков марксизма-ленинизма и лозунг «Слава КПСС». А во-вторых, от аэропорта Внуково до Академии общественных наук при ЦК КПСС всего десять минут езды и прямо в холле видно, что это за заведение — огромный плакат: «В немногих словах заслуги Маркса и Энгельса перед рабочим классом можно выразить так: они научили рабочий класс самопознанию и на место мечтаний поставили науку» (Ленин).[36]

С первого дня Мастаеву, впрочем, как и всем остальным, а их более сотни слушателей со всех концов страны, предоставлены великолепные условия в общежитии и не очень напряженный график занятий.

С первого занятия Мастаев приятно удивлен: от Чечено-Ингушетии больше всего слушателей. Кроме него, сам руководитель республики, еще какой-то генерал и даже сам Кныш. Правда, познакомиться, тем более поговорить с уважаемыми земляками, Вахе никак не удается: эти важные люди появляются лишь на некоторых занятиях и их места где-то на галерке в самом конце, и появляются они позже всех, раньше всех занятия покидают, и после — их даже в коридоре не видно, словно по потайным путям они приходят и уходят.

Места слушателей строго определены. У Мастаева — первый ряд, и он считает, что ему повезло: рядом с ним всегда жизнерадостная комсомолка Галина Деревяко из Липецкой области.

Деревяко на вид обыкновенная провинциальная девушка с веснушчатым лицом, вздернутым носиком и крупными губами. Как за партой рядом, так и в общежитии они живут по соседству с Мастаевым, и по вечерам Галина заходит к Вахе, рассказывает, что всю жизнь (а она у нее не долгая, даже короче, чем у Вахи) мечтала из своей глухой деревни перебраться в райцентр, потом в областной, а теперь сверхмечта — в столице! — ЦК КПСС! Как ей повезло, простой секретарше: заболел шеф и она напросилась, все, что надо было, исполнила, и обратно в «эту дыру» — ни за что! Это ее шанс, мечта всей жизни!