Дом пустых сновидений

И только после этого я позволила себе развернуться и оставить Скалларк на шаг позади. Топот ее высоких каблуков был монотонным и отдавался во мне эхом, будто я состояла из сплошной пустоты.

Внезапно я вспомнила Леду Стивенсон. Она чувствовала то же самое, когда Майя мучила ее – хотела, чтобы все оставили ее в покое, чтобы это прекратилось… и может быть, поэтому Леда хотела оборвать свою жизнь?

Она могла думать только об одном: лишь краткий миг, единственная вспышка боли отделяет ее от забвения. И больше не нужно думать, как выжить, не нужно беспокоиться о том, что кто-то заметит тебя и решит, что ты хорошая жертва.

Эттон-Крик полон гнили, подумала я, шагая к своей машине. Вслед неслись шушуканья, но я не оборачивалась. Я чувствовала, что на самом деле они меня не боятся, возможно даже, большинство не считает, что я как-то связана с недавними убийствами. Им просто хочется довести меня, посмотреть, как «приезжая девочка» справится с нападками. Может быть, они даже рассчитывали на то, что я снова с кем-нибудь подерусь.

Холод пробирал до костей, куртка не спасала. Сунув кулаки глубоко в карманы, я внутренне съежилась в комок, мечтая о теплой еде и глотке горячего чая. Но мысли о спасительном уюте особняка Харрингтонов внезапно исчезли – фонарь, под которым я оставила мамин синий «БМВ», внезапно погас, и я, как по команде, вытянулась в струнку.

В голове пронеслись картинки из прошлого: в холодном сумраке ночи дверь машины распахнута, кто-то, должно быть, прячется на заднем сиденье, звонит папа и приказывает вернуться в кинотеатр, я хватаю Джорджи за капюшон курточки, и тут же кто-то хватает меня…

Со стороны Главного корпуса что-то оглушительно бабахнуло, и я подскочила, оборачиваясь. Двое ребят на тротуаре, скрытые в тени елей, тоже удивленно обернулись на звук.

Мое сердце тревожно забилось в груди, но я шумно вздохнула и, разжав пальцы в карманах и поморщившись от боли, приказала себе не сгущать краски. Это же УЭК, здесь каждый божий день творится всякая неразбериха. Аспен даже рассказывал, как первого сентября во время съезда студентов парочка сорвиголов привязали холодильник к машине и ездили в нем, как в коляске от мотоцикла. «Холодный эскорт» – так они это называли.

Расправив плечи, я шагнула к машине, на ходу оборачиваясь, и едва не ткнулась носом в крупную фигуру, будто выросшую из-под земли.

– Извини, – сказала я и сделала еще один шаг к «БМВ», прижимая ладонь к своему носу, но тут трое ребят преградили мне дорогу.

Опустив руку, я огляделась и увидела, что незнакомцев четверо и они медленно окружили меня. Тревожное ощущение опасности, которое пульсировало минуту назад только в левом виске, перетекло в правый. Я облизала губы, нащупала в кармане куртки ключи и пропустила их сквозь пальцы: от шкафчика в спортзале, от машины, от Тайной квартиры, от особняка Харрингтонов. Своеобразный кастет не принес облегчения, а только заставил сгуститься воздух в легких.

– И что теперь? – спросила я дрогнувшим голосом и переступила с ноги на ногу. Я обращалась к той фигуре, в которую едва не врезалась, – парень был ростом около двух метров, на голове капюшон.

– Эй, Згардоли, а ты не говорил, что она такая красотка, – услышала я за своей спиной насмешливый мужской голос.

Я посмотрела вверх на фонарный столб и сказала:

– Здесь повсюду камеры.

– Сейчас наш друг Дэнни дежурит, – сказал Згардоли.

– Хороший друг, – ответила я.

– Очень хороший, – помрачневшим голосом сказал Згардоли. Мне показалось, он чем-то огорчен, а может быть, даже напуган. Нет, не напуган, он озадачен. Должно быть, он надеялся хорошенько припугнуть меня, чтобы записать на камеру мои истерические визги и слезы, а не получив этого, растерялся. Меня потянуло на смех, потому что глупая мина на лице Згардоли все не исчезала, однако, с трудом сдержавшись, я уточнила на всякий случай:

– Выходит, вы знаете, кто я.

Звучало чертовски смешно, будто я мафиози, и мне снова захотелось расхохотаться. Абсолютно иррациональный смех забурлил в горле, но я замаскировала его кашлем. Згардоли ответил за всех:

– Если ты о тех слухах, то я не верю в то, что ты могла убить Майю.

Фонарь над нами загорелся, и я увидела на лице парня, стоящего слева от Згардоли, странное алчное выражение лица. Даже когда мы встретились взглядами, он ничуть не смутился.

– И что вы собираетесь делать?

Згардоли подступил ко мне на шаг, и я покачнулась назад. Заметив мое автоматическое движение, он ласково улыбнулся и сказал:

– Я не верю в слухи, но все же стоит самому убедиться, что они лживые, ты не находишь?