Дом с фиалками

Серебряков вышел из колонии, поступил в строительный техникум, окончил его с красным дипломом. И, сколько ни пытался устроиться на работу, первым вопросом кадровиков было: «Судимость есть? А, ну таким у нас не место, до свидания». Можно было, конечно, и дальше обивать пороги, унижаться, доказывать – но гордость взыграла. Руки у Витальки были золотые, и на строительстве частных домов он был нарасхват. Женился, родились две девчурки.

Когда Серебряков с группой рабочих ехал за город крыть коттедж, его задержали. Бригада начала возмущаться, поехала следом в отделение – естественно, с ними никто не стал разговаривать. Домой Виталий вернулся за полночь, пешком (не было денег на транспорт), в исподнем, характерно запачканном белье. Сказал жене, что его били («Сам себе засунешь, или помочь?»)

Была осень 2011 года, ещё не прославился отдел «Дальний» в Казани, и фраза «не обошлось без бутылки» пока не приобрела свой зловещий смысл. Перед тем, как отпустить Серебрякова домой, сфотографировали его в фас, в профиль, в три четверти, со спины, стоя, сидя, в полный рост, лицо крупным планом…

Жена тихо, чтобы не разбудить девочек, плакала. Только сейчас он заметил, что всё в доме перевёрнуто вверх дном. Был обыск (без санкции суда). Изъяли все его фотографии, компьютерный системный блок с дисками, куртку и штаны, пару сменных очков, сумку на ремне (накладных усов не нашли). Жене и понятым дали подписать чистый бланк протокола обыска – те растерялись, поставили подписи в пустом листе.

Друзьям Серебряков сказал, что его спутали с каким-то сексуальным маньяком. Но ничего, разберутся. Оперативники и разбирались. Встретились с девочками накануне опознания, предъявили (что категорически противоречит нормам следствия) фото Серебрякова, сделанные с разных ракурсов. Показ фотографий фактически являлся прямой наводкой: «Вот вам, девочки, преступник. Ну, не можем мы дать другого, нету других, не пойманы. Опознавайте того, кто есть в наличии».

Директор видела происходящее на вахте. Педагог-психолог слышала, как перед допросом следователь уточнял у каждой девочки: «Фото подозреваемого видели?» – «Видели». Впрочем, в суде девочки отреклись: нет, никто им никаких фотографий не показывал. Да, на опознании они уверенно указали на Серебрякова.

Вначале его обвиняли в одиннадцати эпизодах, совершённых в конце сентября – начале октября в районе этой школы. Но в ходе следствия постепенно, одно за другим, обвинения отпали ввиду кричащих несоответствий и противоречий, абсурдных неточностей, алиби подозреваемого. Остались два эпизода: с теми девочками, которых заранее подготовили, показав фото. Когда Серебряков выходил из ОВД вместе с другом, тоже очкариком, девчонки прыснули и толкнули друг дружку локтем, показывая на друга: «Ой, этот тоже до чего похож!»

Работяги, видевшие фоторобот, подшучивали. Когда ехали в автобусе на стройку – все в тёмной, немаркой одежде, с рабочими сумочками через плечо, кто в кожаных, кто в матерчатых кепках, а кто и, страшно сказать, в очках, треть вообще с усами – по внешним признакам можно было прямиком направлять весь автобус в СИЗО. Смех смехом, но Серебрякова арестовали.

Хотя его алиби подтвердил рабочий из бригады, точно указав часы: в то октябрьское утро он брал в долг у Виталия дрель и они поехали замерять в квартиру полы. Однако суд не внял его показаниям, посчитав, что рабочий – лицо, заинтересованное в оправдании своего друга.

Также не удостоились внимания факты, ярко запомнившиеся и точно описанные девочками: наличие усов, голубой водолазки и розового, в полоску, шарфа. Дело в том, что в гардеробе Виталия никогда не водилось водолазок и шарфов – ни полосатых, никаких. И он никогда не носил усов!

Напомню, из одиннадцати эпизодов на Серебрякове остались два. Вопрос, кто же тогда виноват в оставшихся девяти, – как-то побледнел и отошёл на задний план. Уж очень не терпелось следователю отрапортовать. В интернете хвастливо заплясали новости, захлёбываясь, перебивая одна другую: «Сорокалетний педофил пойман…» «Дома педофил был любящим мужем и отцом…» «Свою вину педофил не признаёт…» – при том, что назвать человека педофилом, убийцей, грабителем может только суд, и ещё раз суд. Не называлось имя подозреваемого? Но город небольшой, а слухи разносятся быстро.

На сайте посыпались гневные отклики:

«Казнить, чтоб другим неповадно было!»

«Запирать этих гадов в психушку!»

«Перестреляла бы всех педофилов, а потом приготовила из них супчик. Хотя роман «Лолита» мне нравится…»

«Особенно шокировало, что у самого маленькие дочки. Жуть. Не дай Бог, и со своими детьми…» «Интересно, какая женщина решилась маньяку родить?» – и т. д.

Судя по эмоциональному накалу, писали женщины – они всегда более отзывчивы, вспыльчивы и нетерпимы. Есть ли у комментаторш мужья и сыновья? Уверены ли они, что их родных в любую минуту не могут остановить на улице и утащить в участок, обвинив в изнасиловании или педофилии?… Точно ли знают, что лишь в казанском «Дальнем» нужные показания добывались пытками? Ой, крепко подумайте, прежде чем ответить.