Дом с панорамными окнами. Сборник

— То есть к тебе подошёл парень, по которому ты сохнешь с шестого класса, позвал тебя в кино, а ты сказала, что у тебя, блин, «уроки», и отказалась? Так? — Дашка виновато кивнула. Маша с шумом проглотила пирожок. — Синицына, ты вообще нормальная?

Мария села верхом на стул, упёршись острыми локтями в светлый пластик, по-прежнему не сводя недоумевающего взгляда с подруги.

— Маш, мы все-таки с тобой по-разному смотрим на эти вещи, — начала было Дарья давно заготовленную фразу. Но Маша икнула и развела руки:

— Да по-идиотски ты на них смотришь, понимаешь? Чего тут «такого»? — Дашка молчала. — Ты же не во времена своих менуэтов и сонатин живёшь! А во времена рейва и инди… Чуешь разницу? Там, — она показала куда-то за окно, — менуэты, а здесь, — она легонько постучала ладонями по столу, — современная жизнь, понимаешь? Ж-И-З-Н-Ь!!! И в ней есть кино, концерты, мобилки, парни. С ними можно разговаривать, гулять без опасения быть сожжённой на костре.

Дарья села напротив, тяжело вздохнула.

— Конечно, ты права, — она посмотрела в окно, — я — старомодная дура…

— Старомодная — согласна, на счёт дуры — я этого не говорила, — на всякий случай поправила Маша.

— Хорошо-хорошо, это я говорю, что я — дура. Но он подошёл ко мне, и я как-то растерялась… Не знаю, как оно у меня вырвалось — про учёбу и занятия… Я всё время кручусь между школой, репетициями и репетиторами…

Мария с сомнением и жалостью посмотрела на подругу. Вот же незадача: и умница-отличница, и талантище, и человек хороший, и симпатичная, даже симпатичнее её, Машки, вон волосы какие блондинистые и без всякого мелирования. И очки ей идут. Но вот совершенно не приспособленная к жизни. Как она будет без неё, без Машки, то есть? Ещё поступит в эту свою консерваторию, и всё, умрёт за нотами нецелованной…

— Ладно, не хнычь, — примирительно пробормотала она. Кухня окончательно утонула в сизых сумерках, и смотреть друг на друга в потёмках становилось всё труднее. Ещё и метель начиналась.

Маша достала из шкафчика связку серых свечей, зажгла их. Покапав горячий парафин на дно алюминиевой кастрюльки, установила в неё свечи.

Всё ещё обдумывая что-то, взяла кружки, от которых шёл тёплый пар и разливался аромат цитруса, поставила на стол. Дашка сразу потянулась к своей любимой, которую она же и подарила — ваниль с шоколадными нотами-восьмушками на стройном нотном стане.

— Что-нибудь придумаем.

— Что? — вздохнула Даша с отчаянием в голосе.

— Ну-у. Я приглашу его с Витькой в кино. Возьму тебя. Сходим вчетвером. Потом он тебя до дома проводит, как настоящий кавалер, а там уже, может, ты и перестанешь за уроки бросаться как в спасательную шлюпку…

Дашка хохотнула. Но в мутноватом свете свечей выглядела при этом ещё более несчастной.

— Слушай! — Машка наклонилась над столом. — Предлагаю осветить вновь открывшиеся обстоятельства в ходе сегодняшнего гадания… Ты со мной?

В подъезде гулко хлопнула дверь. Послышались торопливые шаги на лестничной площадке.

Машка посмотрела на часы: почти шесть, скоро мама с работы вернётся.

— Пойдём, я тебе что-то покажу…

Она схватила кастрюльку со свечами и, проплыв мимо заинтригованной Дашки, скрылась в полумраке коридора.

Квартира у Машки была небольшая, хоть и трёшка, но в старом доме, с довольно странной, неудобной планировкой. Кухня выходила в длинный узкий коридор, на котором смыкались всё выходы из всех помещений: входная дверь, ванна и туалет, и традиционная в таких домах кладовка — с одной стороны, три двери в жилые комнаты — с другой.

Если бы ещё эти самые двери оказались со стеклянными вставками, было бы, наверно, уютнее, особенно сейчас — вечером, с отключённым электричеством и занимавшейся за окном метелью.

Осторожно двигаясь за подругой, Дарья невольно представила себя в древнем заброшенном замке — узкий проход, темнеющие проёмы комнат, томное поскрипывание паркета, и худенькая девушка со свечой впереди. В довершении картины Машке не хватало длинного, в пол, платья.

— Ты чего там плетёшься? — прошептала подруга.

— Тут я… А ты чего шепчешь? — так же тихо отозвалась Даша. Афанасьева хохотнула чуть громче, но тоже не в полный голос:

— Не знаю, всё так торжественно… Смотри!

Она отошла немного в сторону, подняв высоко свою кастрюльку со свечами и позволив Даше оглядеться.

Они оказались в спальне Машкиных родителей: тяжёлые шторы плотно закрыты, широкая кровать с резным изголовьем в форме лилии, мерцающие в свете свечей бра. Слева от входа, у стены, ловило отражение двух девчонок громоздкое трюмо с массивным овалом зеркала.

— Класс, правда? — восторженно хвасталась Машка. — На Новый год себе купили обновку… Круть, да?

Дашка зачарованно кивнула.

— И, прикинь, ещё что я придумала, — Машка поставила кастрюльку со свечами на трюмо, исчезла на мгновение в темноте коридора. В кладовке послышался грохот, словно свалилось что-то тяжёлое и мягкое, потом — оханье и скрип.

— Афанасьева, тебе помочь? — Даша выглянула из спальни.

— Не-е, я уже тут. Оно легкое… на колесиках…