Дом с синей комнатой

Что ж, наверное, можно сказать и так. Зависит от того, на что вы отреагируете — на ее очаровательную, прекрасную сторону или на оборотную. Как две стороны одной монеты[90], верно? Другой детектив, однажды ходивший со мной на допрос, так восхитился ее красотой, что был решительно настроен во что бы то ни стало защитить эту бедную девочку и ради нее поймать преступника.

Мы смотрели на одного человека, но видели совсем разное.

И правда, это могла быть какая-то извращенная влюбленность. Ведь я был действительно околдован, и с тех пор не переставал думать о ней.

IV

Официально основной целью расследования была поимка молодого мужчины в желтом дождевике, однако, с самого начала подозревая ее, я решил разузнать побольше о ее месте в семье, друзьях и социальных контактах.

Аосава были давно уважаемой в местном сообществе семьей, и я ожидал столкнуться с недовольством местных жителей и медицинской ассоциации префектуры в ответ на мои поиски и расспросы.

Однако сообщество настолько прониклось жалостью и симпатией к единственной выжившей из всей семьи Аосава, что весьма охотно помогало в расследовании и желало скорейшей поимки преступника.

Начиная с тех, кто долгое время были связаны с семьей Аосава, и заканчивая теми, кто перебросился с ними парой слов — мы опросили более шестисот человек.

Безрезультатно.

Ни одного намека на скандалы, обычно окружающие богатые семейства. Ни врачебных ошибок, ни подозрительных друзей или непутевых родственников, действительно ничего.

Тогда мы решили, что дело, должно быть, в самой семье.

Если уж никто не выметает сор из избы, то он наверняка должен был остаться внутри. Если она и была преступником, то должно было всплыть что-то — ссора внутри семьи или недовольство образом жизни…

Составив список школ, куда ходили дети, рабочих мест родителей и их близких друзей, я принялся методично обходить их всех.

И снова ничего.

Образцовые родители. Дружные дети. Прекрасные оценки, доброта и веселость, всеобщее обожание.

Я решил, что, должно быть, промазал.

Я никак не мог найти мотив преступления. Что-то, что заставит поверить, что она — преступница. Неужели это было преступление без мотива? Или она действовала в состоянии аффекта?

Эти мысли никак не сочетались с образом девочки, встреченной мною в больничной палате.

Быть не может.

Это должна быть она.

Я продолжал искать, день за днем.

Возможно, она хотела уйти из жизни сама и забрать с собой всю свою семью, но ей это не удалось? Убедившись, что они мертвы, она могла покончить с собой.

Полагаю, подобное очень на нее походило.

В таком случае, почему она могла решить уйти из жизни?

Неужели боялась будущего?

Однако и здесь поиски мотива зашли в тупик.

Потеряв зрение в раннем детстве, она успела привыкнуть к такой жизни, — к тому же семья Аосава была так богата и уважаема, что ей никогда не пришлось бы работать.

В таком случае простейшим объяснением могло быть желание единолично завладеть всем богатством семьи.

Я не верил, что это правда. Было куда удобнее жить под покровительством члена семьи, взявшего на себя все заботы.

Расследование постепенно заглохло.

Все начали паниковать.

В тот момент появилась версия о случайном убийце, которому было неважно, в какой дом прийти. Любой дом с большим количеством жильцов подошел бы.

Но и это было маловероятно. У преступника была накладная с адресом дома Аосава, именами отправителя и адресата. Именно из-за нее никому из жертв не пришло в голову сомневаться по поводу напитков. Факт существования накладной полностью исключал версию случайного убийцы.

Область расследования все расширялась — в поисках мотива я хватался за каждую ниточку, будь то прошлое членов семьи, их друзья или даже участие медицинской ассоциации.

Это было действительно тяжелое расследование, конца ему не было видно. Мы не знали, что искать, потеряли всякую надежду. Казалось, то лето никогда не закончится.

Вспоминая то время, я думаю, что моей точкой отсчета стала первая встреча с ней в больнице. Кроме этого и долгих часов, проведенных в жарком городе, я ничего не помню. Осознавая всю тщетность моих усилий, я бродил по улицам, неспособный придумать что-то еще. В то лето я почти отчаялся.

Однажды мы с коллегой всё так же безрезультатно бродили по жарким улицам с раннего утра. Слишком уставшие, чтобы говорить, мы укрылись от солнца под навесом небольшого продуктового магазинчика, где купили мороженое из адзуки. Это воспоминание каждый раз возникает в памяти, стоит мне подумать о том времени.

Иногда мне кажется, что часть меня по-прежнему бродит по жаркому летнему городу…

V

Помню, я жутко разозлился, когда мы обнаружили того парня мертвым.

Преступник, пропавший со всех радаров, вдруг объявился с предсмертной запиской!

Инопланетянин, к поимке которого мы не приблизились ни на шаг. Так мне казалось.

Однако теперь, когда мы заполучили бейсболку и другие улики, начальство просто светилось от счастья.

Проведя расследование, я убедился в том, что он был тем самым мужчиной, доставившим отравленные напитки на праздник.

Но где же мотив? Куда делась накладная с адресом?