Дом с синей комнатой

Я принялся копать глубже, надеясь обнаружить какую-то связь между убийцей и семьей Аосава.

Мы снова зашли в тупик.

Между Аосава и преступником не существовало никакой связи.

Я был как одержимый. Услышав от соседского мальчишки о записке, которую мужчина повсюду носил с собой, я пришел в волнение и решил: «Вот оно!»

Я никогда не копал так глубоко и старательно, как с тем делом. Буквально прочесал все закоулки, выгребая грязь, неожиданно получая благодарности за то, что город стал чище. Можно сказать, я был одержим поисками этой записки. Куда бы ни пошел, я непременно поднимал все бумажные клочки и обрывки, валявшиеся в грязи. Мои глаза были прикованы к земле в поисках любых листочков бумаги. Неважно, насколько далеко я находился от места проживания преступника, — я не мог спокойно пройти мимо них, не перевернув и не убедившись.

Я так и не нашел ту записку.

Не думаю, что мальчишка солгал. Похоже, он действительно видел обрывок квитанции или накладной, который использовали для пометок.

Но нам не удалось найти этот листок.

Начальство сперва возлагало большие надежды на него, однако, когда стало понятно, что нам не найти этот клочок бумаги, настроения изменились — глава отдела все больше настаивал на том, что мальчишка, должно быть, ошибся. В конце концов, все больше склонялись к мнению, что мужчина все же действовал в одиночку.

Никто не сомневался в его виновности, но у меня сложилось впечатление, что все просто хотели поскорее закрыть затянувшееся дело.

Я был против.

Эта записка указывала на наличие сообщника. Я настаивал на том, что, учитывая психическое состояние мужчины, реальный преступник по-прежнему остался на свободе.

Большинство моих коллег, работавших над делом, согласились с этим, однако у руководства было иное мнение.

Они хотели скорее закрыть дело. Расследование прекратили, заключив, что преступник действовал один.

VI

Я искренне сочувствовал второй выжившей женщине — работнице дома Аосава.

Мало того, что Кими-сан еще долго страдала от последствий отравления ядом, ей пришлось столкнуться с безответственными сплетнями о том, что именно она и была преступником.

Наконец придя в сознание, Кими-сан была так охвачена чувством вины, что неустанно повторяла, что ей стоило умереть вместе со всеми. Всей ее семье, окруженной шепчущимися соседями, с подозрением следящими за каждым их шагом, пришлось несладко; к счастью, они сумели сплотиться и с достоинством пережить все трудности.

Пожалуй, единственный раз, когда я по-настоящему ощутил гнев, простой человеческий гнев по отношению к преступнику, был при встрече с этой женщиной и ее семьей. Встретившись с ними, я осознал, что наконец честно выполняю свою работу.

Уже выписавшись из больницы, женщина продолжала страдать от сильнейшего чувства вины.

Получив известие о закрытии этого дела, я отправился к ней с последним визитом. Расплакавшись, женщина продолжала повторять, что ей не следовало оставаться в живых. Помню, в тот момент меня снова обуял гнев.

В тот же день я навестил еще одну выжившую.

Я хотел встретиться с ней, пока гнев не успел выветриться.

Выжившая Хисако Аосава уже вернулась в опустевший дом своей семьи.

Я все еще думаю об этом.

Правда ли она была слепа? Я не мог перестать сомневаться в этом, — к тому же я часто слышал о подозрениях от окружающих.

Тот день не стал исключением.

Стоило мне открыть дверь, как я увидел ее, стоящую прямо напротив меня в глубине гэнкана, словно она ждала моего прихода.

Хисако назвала меня по имени прежде, чем я успел обратиться к ней.

На ней было темно-синее платье. Оно походило на траурное одеяние, но подчеркивало ее красоту и изящество.

Она наверняка знала, что я подозреваю ее.

С самой первой нашей встречи.

Она обладала феноменальным чутьем. С того самого момента, как, увидев ее и впервые с ней заговорив, я решил, что она и есть преступник, Хисако знала, что я подозреваю ее.

Мы общались много раз. Я просил ее повторить показания о том дне или рассказать что-то о семье. Конечно же, я никогда прямо не озвучивал свои подозрения. Но мы оба знали правила этой игры. Один убегает, другой догоняет — это был наш секрет.

Я сообщил ей, что, к моему сожалению, дело закрыто. Я знал, что она поймет истинный смысл моих слов.

Взяв ее руку, я вложил в нее журавлика. Такого же я вручил другой выжившей; два журавлика, соединенные брюшками, словно они — отражения друг друга в зеркальной поверхности пруда. Дорога сквозь сновидения.

Я объяснил ей их форму и значение, пока Хисако внимательно изучала фигурку на ощупь.

А затем рассмеялась.

— Детектив, они прямо как мы с вами, — спокойно заключила она.

— Почему это? — спросил я.

— Мне почему-то так кажется, — ответила она, слегка наклонив голову набок.

Мы надолго замолчали. Казалось, Хисако только что сказала мне что-то очень важное, но я не смог этого понять.

— А правда, что сны людей могут быть связаны? — наконец спросила она.

— Тех, что не перестают думать друг о друге — да, — ответил я.

— Как здорово, — произнесла она.

На этом всё.

С тех пор я не встречал ее.

VII

Когда вышла книга, я был в отъезде.