Дом с золотой дверью

— Я благодарен ей. И сейчас моя благодарность принимает форму пенсии, за все те годы, что она служила мне. — Он крутит в руке бокал с вином. — Но ты не ответила на мой вопрос.

— Потому что я считаю, что вы достаточно умны, чтобы сами на него ответить.

Деметрий хмыкает:

— Ответ политика.

Жестом он показывает ей сесть рядом с ним:

— Иди сюда.

Всего несколько шагов отделяют один диван от другого, но Амара прекрасно осознаёт, какую черту пересекает. Ее движения быстры, она ничем не выдает своих сомнений. Она отгородилась от горечи и чувства вины, затолкала их подальше и выстроила стену изо льда. Все это она испытает позже. Деметрий кладет ей на бедро свою руку, тяжелую и теплую.

— Я не предлагаю союза, подобного тому, что был у тебя прежде, основанного на нелепых романтических ожиданиях. Но ты меня заинтриговала, Плиния Амара. Было бы интересно посмотреть, подойдем ли мы друг другу. Я предлагаю тебе поехать со мной в Стабии на несколько недель, и, если мы понравимся друг другу, я заберу тебя в Рим. Если же нет, то ты сможешь вернуться к своей теперешней жизни в Помпеях.

— А что насчет моей дочери? — Амара задает вопрос спокойно, потому что мысль о том, чтобы оставить Руфину, о том, что в действительности означает это предложение, причиняет ей такую боль, что она даже не в состоянии ее осознать.

— Я с радостью готов оплатить аренду, кормилицу, все необходимое для того, чтобы о ней хорошо заботились в твое отсутствие. Юлия говорила мне, что на твоего эконома можно положиться. Мы можем заплатить ему любую сумму, которую ты сочтешь необходимой.

Деметрий заправляет прядь волос ей за ухо, чтобы лучше ее видеть.

— Поверь мне, любая сумма, которую ты назовешь, для меня пустяки.

Амара знает, что таким образом он не делает ей комплимент, а лишний раз заявляет о своем богатстве.

— И мне будет позволено видеться с ней?

— Если мы договоримся, то я уверен, что смогу выделять тебе месяц или около того каждый год, чтобы ты могла повидаться с ней и привести в порядок свои дела здесь.

Амара смотрит себе под ноги, зная, что Деметрий смотрит на нее и подмечает любое выражение лица.

— Если нужно, я могу предоставить тебе до завтра время подумать над моим предложением.

— Нет!

Деметрий удивленно вскидывает брови. Амара сжимает руку в кулак, ногти вонзаются ей в ладонь. Она думает о том, как Филос работает дома, как спит Руфина, и сама мысль о том, чтобы оставить их, причиняет ей невыносимые муки. Если сейчас она даст слабину, то уже никогда не сможет дать Деметрию ответ, которого требует благополучие ее дочери.

— Я хотела сказать… нет, этого не потребуется. — Она склоняет голову. — Конечно, для меня большая честь принять ваше предложение.

Ее смятение не укрылось от его взгляда.

— По тебе не скажешь, что ты этому рада. — Его голос звучит резко.

Амара заставляет себя посмотреть на Деметрия, взглянуть ему прямо в глаза.

— Просто такие перемены… немного сбивают с толку.

Что бы он ни прочел в ее лице, его это убеждает.

— Если ты уверена, — шепчет он, уже не скрывая своего желания. У нее есть всего одно мгновение, чтобы подготовиться, прежде чем он обнимет ее, мгновение, чтобы удержать себя не оттолкнуть его инстинктивно. Возможно, Деметрий чувствует ее сдержанность; во всяком случае, он не пытается хватать ее. Он наклоняется ниже и нежно целует в губы, проводя пальцем по шее. Он кладет свою теплую руку ей на грудь, и Амара знает, что он почувствует биение сердца под кожей. Она целует его, мысленно топча свою вину, отгораживаясь от воспоминаний о Филосе, стараясь не думать о том, что она чувствует, когда обнимает мужчину, которого любит. Деметрий действует более напористо, притягивая ее ближе к себе, и весь ее опыт, полученный у Феликса, оживает вновь. Она дарила наслаждение стольким мужчинам, движения, прикосновения… все это отпечатано у нее в мозгу. Но когда он начинает стягивать тунику с ее плеча, Амара удерживает его.

— Я больше не бордельная шлюха. — Она с силой прижимает палец к его губам, словно запечатывая их. — Ты можешь подождать, когда мы будем в Стабиях, чтобы насладиться мной.

В ее голосе слышатся командные нотки, та холодность, которую она уже демонстрировала ранее. Когда в ответ Деметрий улыбается, Амара понимает, что рассчитала все верно. Деметрий отстраняется и берет кубок с вином.

— Хорошо, моя дорогая, — отвечает он нежно, но с ноткой иронии. — Как пожелаешь.

* * *

Амара просыпается задолго до того, как свет начинает сочиться сквозь ставни. Прошлой ночью она так и не смогла сообщить Филосу. Он хотел заняться с ней любовью, а она слишком эгоистична, чтобы отказать, зная, что, быть может, это последний раз, когда он прикасается к ней с такой нежностью, последний раз, когда они будут так близки. Когда она, плача, сказала, что боится потерять его, она не лгала, пусть даже она не заслужила его утешений.